молодежи. Наскоро закусывали, пили чай и приступали к чтению принесенной мной литературы. Прочитывали очередные прокламации, напечатанные в Москве, а потом с особым почтением развертывали тонкие листки папиросной бумаги заграничной нелегаль
ной литературы. Прочитанное обсуждали, советовались, кому можно дать литературу из рабочих — нечленов нашего кружка; здесь же решали, кого из рабочих можно в следующий раз пригласить «на обед» в банда
жи. Так весной 1904 г. создался в мастерских на Казанке наш большевистский кружок молодежи.
Товарищ Сережа иногда сам приходил в мастерские в бандажи. Он подолгу беседовал с нами и так говорил, улыбаясь:
— Хорошие вы ребята, и толк революционный из вас может получиться, но вот одно плоховато — бороды и усов у вас нету.
Настойчивый звонок — конец обеденного перерыва — прекращал нашу беседу. По одному, незаметно мы шли к табельной, к тискам, на работу. Сережа оставался один в бандажах и исчезал потом с запертого двора мастерских только ему известным тайным ходом.
Мы понимали намеки Сережи на отсутствие у нас усов и бороды: действительно, наш кружок молодежи не мог еще вести тогда за собой рабочую массу Казанки. К концу 1904, г. мы обросли «усами», правда, не без помощи того же Сережи. В котельной на, давиль
ном прессе работал «бородач» Семен Сергеевич Белоруосов, пожилой рабочий, на него-то нам и указал
Сережа как на члена РСДРП(б), Белоруссов пользовался большим влиянием среди котельщиков, и знакомство с ним и его товарищами усилило нашу организацию.
Царская охранка в то время не дремала. Осведомленные провокаторами и шпионами, очевидно рабо
тавшими в мастерских, жандармерия и полиция ночью окружили дом по Краснопрудной, в котором я жил.