ГОД ИЗДАНИЯ ЧЕТВЕРТЫЙ
ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК
ТЕАТРА, КИНО, МУЗЫКИ, ЭСТРАДЫ и ЦИРКА
ОРГАН МОСГУБПОЛИТПРОСВЕТА и УПРАВЛЕНИЯ МОСК. ЗРЕЛИЩН. ПРЕДПРИЯТИЯМИ № 5 (160)
РЕДАКЦИЯ и КОНТОРА:
Москва, VI, Каретный ряд, 3. Телефон 4-19-46.
1 февраля
Время ли теперь для эстето-художественной критики? Пришел ли именно ее час, как это можно было бы подумать, просматривая нашу периодическую печать, и в особенности театральную? Мы думаем, что нет, не время.
В период напряженного строительства, период борьбы за далеко еще не достигнутый минимум человеческой обеспеченности рабочих масс — нам не до жиру, быть бы живу! Не будучи ригористом, мы с тяжелым чувством досадного недо
умения смотрим на такую роскошную и грузную постановку, как «Борис Годунов» в Академиче
ском Большом Театре. В то же время «пышность
этой постановки находит одобрительный отклик у некоторых критиков
В чем дело? Что это чисто художественная эстетическая критика или это замаскированная публицистика? Мы берем на себя смелость утвер
ждать, что наши академические театры и наши присяжные «академические» критики только прикрываются виноградным листочком эстето-худо
жественной критики. В действительности это форпосты нашей молодой советской бюрократии.
Несмотря на все наши потуги создать пролетарски-классовый театр, мы еще далеки от него, а то, что делается в этом направлении положи
тельного, не пользуется тем вниманием, на какое он может и должен претендовать по праву.
Искусство а театр в особенности, воспитывает групповые эмоции, вырабатывает, шлифует тот или иной социальный тип. Театр — школа языка, театр — школа жеста, театр—школа общественных и политических суждений, в особенности для тех, кто оттеснен от активной политической работы. Не цензорский глаз требует от нас особого внимания, а глаз провидца. Если наш пролетарий обостряет свое классовое чувство в своей борьбе за гегемонию, объединяющую пролетариев всего мира, если наш пролетарий •самым фактом своего существования должен укреплять и укрепляет свою международную связь с рабочими всего мира, то остатки нашей буржуазии, примирившиеся с Советской властью не за страх, а за совесть, и все ее культурные силы, с готовностью обслуживающие Совет
ский Союз имеют уклон совсем другой. Во всем сейчас происходящем в нашем Союзе они
видят одно: пробуждение национальных сил и национального сознания.
Вот почему у литераторов-выходцев из этой среды нет революционного пафоса, а наоборот, скептицизм, который их механически заставляет искать уюта у нас, чтобы желчью облить изды
хающий буржуазный мир, а по дороге замуслить и наши, для них бессмысленные мечтания. Вот почему даже тогда, когда они пытаются дать по
ложительные типы, они их дают в таком виде, что готов спасаться от таких советских героев бегством. Вот почему мы так часто слышим радость и восхищение, что наше РУССКОЕ искусством признано Западом и забивает конкурентов.
Мы не говорим о том, чтобы театр обслуживал только рабочих, только крестьян.
Мы прекрасно понимаем, что наша бедность и культурная отсталость еще долго будут препятствием для создания того подлинного народ
ного пролетарского искусства, которое является задачей нашего дня. Пусть театры обслуживают нашу интеллигенцию, нашу бюрократию, нашего
разночинца и даже нэпмана, но пусть они их обслуживают не в плоскости отрыва от хозяина— рабочей массы — а в плоскости солидарности с ней, перемалывают их психику в подчинении тем заданиям, которые ставит единственное в мире государство трудящихся масс.
Мещанский уют, мещанская изоляция должны быть беспощадно изгнаны. Театр должен стать ареной общественного пафоса, который создается небывалым в истории вовлечением людей станка и плуга в вихрь мировых событий, театр должен быть бичем сатиры, сметающим не только прямого врага, но и всякое обывательское равнодушие. Он должен быть тем цементом, который увя
зывает нас с международным пролетариатом, а не как национальную обособленную группировку.
Театральная критика с этой точки зрения должна и подходить при оценке театрального искусства. Ее не должно беспокоить отсутствие завязки, интриги и типов, начиная от героя-лю
бовника и до трагика-резонера. Все это покоится
в далеком прошлом. Мир праху его. Живая жизнь должна вторгнуться на подмостки театра, живая жизнь должна слить зрителя и актера, через актера с нашей бурной действительностью.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь! НОВЫЙ ЗРИТЕЛЬ
ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК
ТЕАТРА, КИНО, МУЗЫКИ, ЭСТРАДЫ и ЦИРКА
ОРГАН МОСГУБПОЛИТПРОСВЕТА и УПРАВЛЕНИЯ МОСК. ЗРЕЛИЩН. ПРЕДПРИЯТИЯМИ № 5 (160)
РЕДАКЦИЯ и КОНТОРА:
Москва, VI, Каретный ряд, 3. Телефон 4-19-46.
1 февраля
1927 г.
ТЕАТР И КРИТИКА
Время ли теперь для эстето-художественной критики? Пришел ли именно ее час, как это можно было бы подумать, просматривая нашу периодическую печать, и в особенности театральную? Мы думаем, что нет, не время.
В период напряженного строительства, период борьбы за далеко еще не достигнутый минимум человеческой обеспеченности рабочих масс — нам не до жиру, быть бы живу! Не будучи ригористом, мы с тяжелым чувством досадного недо
умения смотрим на такую роскошную и грузную постановку, как «Борис Годунов» в Академиче
ском Большом Театре. В то же время «пышность
этой постановки находит одобрительный отклик у некоторых критиков
В чем дело? Что это чисто художественная эстетическая критика или это замаскированная публицистика? Мы берем на себя смелость утвер
ждать, что наши академические театры и наши присяжные «академические» критики только прикрываются виноградным листочком эстето-худо
жественной критики. В действительности это форпосты нашей молодой советской бюрократии.
Несмотря на все наши потуги создать пролетарски-классовый театр, мы еще далеки от него, а то, что делается в этом направлении положи
тельного, не пользуется тем вниманием, на какое он может и должен претендовать по праву.
Искусство а театр в особенности, воспитывает групповые эмоции, вырабатывает, шлифует тот или иной социальный тип. Театр — школа языка, театр — школа жеста, театр—школа общественных и политических суждений, в особенности для тех, кто оттеснен от активной политической работы. Не цензорский глаз требует от нас особого внимания, а глаз провидца. Если наш пролетарий обостряет свое классовое чувство в своей борьбе за гегемонию, объединяющую пролетариев всего мира, если наш пролетарий •самым фактом своего существования должен укреплять и укрепляет свою международную связь с рабочими всего мира, то остатки нашей буржуазии, примирившиеся с Советской властью не за страх, а за совесть, и все ее культурные силы, с готовностью обслуживающие Совет
ский Союз имеют уклон совсем другой. Во всем сейчас происходящем в нашем Союзе они
видят одно: пробуждение национальных сил и национального сознания.
Вот почему у литераторов-выходцев из этой среды нет революционного пафоса, а наоборот, скептицизм, который их механически заставляет искать уюта у нас, чтобы желчью облить изды
хающий буржуазный мир, а по дороге замуслить и наши, для них бессмысленные мечтания. Вот почему даже тогда, когда они пытаются дать по
ложительные типы, они их дают в таком виде, что готов спасаться от таких советских героев бегством. Вот почему мы так часто слышим радость и восхищение, что наше РУССКОЕ искусством признано Западом и забивает конкурентов.
Мы не говорим о том, чтобы театр обслуживал только рабочих, только крестьян.
Мы прекрасно понимаем, что наша бедность и культурная отсталость еще долго будут препятствием для создания того подлинного народ
ного пролетарского искусства, которое является задачей нашего дня. Пусть театры обслуживают нашу интеллигенцию, нашу бюрократию, нашего
разночинца и даже нэпмана, но пусть они их обслуживают не в плоскости отрыва от хозяина— рабочей массы — а в плоскости солидарности с ней, перемалывают их психику в подчинении тем заданиям, которые ставит единственное в мире государство трудящихся масс.
Мещанский уют, мещанская изоляция должны быть беспощадно изгнаны. Театр должен стать ареной общественного пафоса, который создается небывалым в истории вовлечением людей станка и плуга в вихрь мировых событий, театр должен быть бичем сатиры, сметающим не только прямого врага, но и всякое обывательское равнодушие. Он должен быть тем цементом, который увя
зывает нас с международным пролетариатом, а не как национальную обособленную группировку.
Театральная критика с этой точки зрения должна и подходить при оценке театрального искусства. Ее не должно беспокоить отсутствие завязки, интриги и типов, начиная от героя-лю
бовника и до трагика-резонера. Все это покоится
в далеком прошлом. Мир праху его. Живая жизнь должна вторгнуться на подмостки театра, живая жизнь должна слить зрителя и актера, через актера с нашей бурной действительностью.