и поѣздки на мѣста дѣйствій познакомили его съ матерь ялам и, почти вторгавшимися въ интересы совре
менности. Все это отлилось въ поэтическихъ образахъ: забыты славянскіе барды и призрачные Вадимы, явился Борисъ Годуновъ на фонѣ безмолвствующаго народа, Пименъ въ поэзіи своей кельи, Капитанская дочка въ смутахъ Пугачевщины; надо всѣми Петръ, Мѣдный Всадникъ и кормчій русской земли, русскій и западникъ вмѣстѣ, перекосившій наши старые по
рядки и выдвинувшій насъ къ просвѣщенію, строгій и милостивый; прежде всего работникъ.
II тутъ ко мнѣ идетъ незримый рой гостей — Знакомцы давніе, плоды мечты моей.
Все это очутилось въ русской обстановкѣ, реальной и поэтической, выросло изъ нея, одно съ нею; вездѣ ощущается народная подпочва, впервые—сти
хая и безпорывная» (Гоголь о Пушкинѣ) прелесть русскаго пейзажа, интимное пониманіе крестьянскаго быта; то и другое надо было не только передумать, но и прочувствовать. Вмѣсто «Развалинъ замка въ Швеціи» явились картины русскаго лѣта и осени, зимней бури съ ея народнымъ чудеснымъ; поэзія русской деревни:
Люблю песчаный косогоръ,
Передъ избушкой двѣ рябины, Калитку, сломанный заборъ, На небѣ сѣренькія тучи,
Передъ гумномъ соломы кучи
(Отрывки изъ Путешествія Онѣгина).
«Блаженное искусство любоваться красотами и пріятностями натуры» (Болотовъ) привилось къ намъ съ запада, но только Пушкинъ открылъ намъ кра