книгъ; или историко-эстетическую оцѣнку художествен наго творчества въ разныхъ областяхъ поэзіи; или исторію общественности, какъ отражалась она въ литературѣ, и т. п.; я имѣлъ въ виду объясненіе основныхъ явленій въ историческомъ движеніи новой литературы, ея развитія въ направленіи художестве в номъ и обіцественномъ.
Съ особенной подробностью я остановился на томъ историческомъ переломѣ, который произведенъ былъ реформой Петра.
До сихъ поръ повторяется мнѣніе объ этой эпохѣ, какъ о насильственномъ перерывѣ національнаго развитія, будто бы требующемъ исцѣленія, возврата къ старинѣ, отрицанія европей
ской цивилизаціи; безпристрастная оцѣнка фактовъ указываетъ, напротивъ, какъ издалека, задолго до временъ Петра, возни
каетъ это движеніе, и какъ оно развивается впослѣдствіи, орга
нически разростаясь, даже независимо отъ воздѣйствій Петра и несмотря на весь упадокъ преобразовательной дѣятельности при
его преемникахъ. Какъ Петръ Великій былъ, въ чертахъ своего времени, могучимъ образцомъ русскаго человѣка, такъ въ половинѣ столѣтія самымъ сильнымъ представителемъ движенія является другой чисто русскій человѣкъ, Ломоносовъ. •
Реформа была только выраженіемъ настоятельной потребности государства и народа въ новомъ просторѣ для ихъ жиз
ненной силы. Разладъ въ народной жизни, „расколъ , произошелъ задолго до Петра, въ условіяхъ стараго русскаго быта, и поддерживался только тѣми же условіями, перешедшими и въ новый историческій періодъ. Реформа шла поверхъ этого явленія, ставя новыя широкія задачи. За дѣломъ государственнымъ,
за внѣшнимъ утвержденіемъ національнаго бытія, и рядомъ. съ нимъ, шло первое, хотя неполное и колеблющееся установленіе
науки—невѣдомой прежде области, открывавшейся для народнаго ума; и чрезвычайно характерно исторически, что самою крупною силою въ этомъ направленіи сталъ въ XVIII вѣкѣ Ломоносовъ, человѣкъ изъ народа. Наперекоръ тому, что гово
рилось объ измѣнѣ народности, о рабской подражательности XVIII вѣка, видимъ, что въ первыхъ нескладныхъ опытахъ для созданія будущей новой поэзіи ищутъ уже ея формы въ народ
ной нѣснѣ, и Ломоносовъ, извлекая изъ чужой школы убѣжденіе въ единствѣ науки для всякаго просвѣщеннаго народа, ведетъ, даже съ необузданными крайностями, борьбу за „собственное и природное .
Наука давалась не вдругъ; ее должно было завоевать тру
дами многихъ поколѣній, чтобы обогатить ея содержаніемъ на
Съ особенной подробностью я остановился на томъ историческомъ переломѣ, который произведенъ былъ реформой Петра.
До сихъ поръ повторяется мнѣніе объ этой эпохѣ, какъ о насильственномъ перерывѣ національнаго развитія, будто бы требующемъ исцѣленія, возврата къ старинѣ, отрицанія европей
ской цивилизаціи; безпристрастная оцѣнка фактовъ указываетъ, напротивъ, какъ издалека, задолго до временъ Петра, возни
каетъ это движеніе, и какъ оно развивается впослѣдствіи, орга
нически разростаясь, даже независимо отъ воздѣйствій Петра и несмотря на весь упадокъ преобразовательной дѣятельности при
его преемникахъ. Какъ Петръ Великій былъ, въ чертахъ своего времени, могучимъ образцомъ русскаго человѣка, такъ въ половинѣ столѣтія самымъ сильнымъ представителемъ движенія является другой чисто русскій человѣкъ, Ломоносовъ. •
Реформа была только выраженіемъ настоятельной потребности государства и народа въ новомъ просторѣ для ихъ жиз
ненной силы. Разладъ въ народной жизни, „расколъ , произошелъ задолго до Петра, въ условіяхъ стараго русскаго быта, и поддерживался только тѣми же условіями, перешедшими и въ новый историческій періодъ. Реформа шла поверхъ этого явленія, ставя новыя широкія задачи. За дѣломъ государственнымъ,
за внѣшнимъ утвержденіемъ національнаго бытія, и рядомъ. съ нимъ, шло первое, хотя неполное и колеблющееся установленіе
науки—невѣдомой прежде области, открывавшейся для народнаго ума; и чрезвычайно характерно исторически, что самою крупною силою въ этомъ направленіи сталъ въ XVIII вѣкѣ Ломоносовъ, человѣкъ изъ народа. Наперекоръ тому, что гово
рилось объ измѣнѣ народности, о рабской подражательности XVIII вѣка, видимъ, что въ первыхъ нескладныхъ опытахъ для созданія будущей новой поэзіи ищутъ уже ея формы въ народ
ной нѣснѣ, и Ломоносовъ, извлекая изъ чужой школы убѣжденіе въ единствѣ науки для всякаго просвѣщеннаго народа, ведетъ, даже съ необузданными крайностями, борьбу за „собственное и природное .
Наука давалась не вдругъ; ее должно было завоевать тру
дами многихъ поколѣній, чтобы обогатить ея содержаніемъ на