такая попытка есть болѣзнь творчества, ведетъ къ произведеніямъ безобразнымъ, уродливымъ, и только такое произведете можно назвать художественнымъ, въ которомъ при всей свободѣ и непроизвольности творчества, воспроизводится жизнь во всей ея правдѣ.
Утилитаризмъ въ свою очередь не заключаетъ въ себѣ отриданія, ни непроизвольности творчества, ни тѣмъ менѣе вер
ности дѣйствительности поэтическихъ образовъ. Признавая и то, и другое, онъ опять-таки является только ограниченіемъ элементарнаго принципа реальнаго искусства, говоря, что только такое произведете искусства заслуживаете уваженія современниковъ и памяти потомства, которое, при условіи непроизволь
нее™ творчества и вѣрности дѣйствительности, проникнуто общественными интересами времени.
Въ такомъ видѣ и являлся утилитаризмъ искусства при своемъ появленіи въ статьяхъ Бѣлинскаго послѣдняго періода его дѣятельности и Добролюбова. Проводя утилитаризмъ, писатели эти не забывали и того, что было истиннаго въ прежнихъ принципахъ, и всячески заботились о приведеніи въ согласіе новаго принципа со старыми. Мы могли бы привести множество ци
тате изъ статей Добролюбова, въ которыхъ этотъ горячій приверженецъ принципа искусства для жизни преслѣдовалъ вся
кую преднамѣренность творчества, искусственность или же искаженіе дѣйствительности, фалыпъ,—не менѣе самыхъ рьяныхъ защитниковъ искусства для искусства.
Но по мѣрѣ того, какъ утилитаризмъ окончательно восторжествовалъ, онъ возъимѣлъ претензію быть единственнымъ и исключительнымъ принципомъ искусства, и началъ игнориро
вать всѣ прежніе принципы, не входя даже въ разсмотрѣніе ихъ, какъ будто ихъ вовсе никогда не существовало. Вмѣстѣ съ тѣмъ не замедлилъ обнаружиться и весь вредъ исключительнаго и односторонняго господства его въ критикѣ. Оказывается,
что взятый отдѣльно, безъ содѣйствія предшествовавіпихъ принциповъ, утилитаризмъ ведетъ искусство къ такому же хаоти
ческому произволу, какъ и прежніе принципы, во время ихъ исключительнаго господства. Въ самомъ дѣлѣ, вы посмотрите, что только дѣлается въ современной беллетристикѣ: нынѣ не требуется отъ писателя ни зпанія жизни въ ея неподкрашенной, неутаенной правдѣ, ни возведенія дѣйствительности въ
Утилитаризмъ въ свою очередь не заключаетъ въ себѣ отриданія, ни непроизвольности творчества, ни тѣмъ менѣе вер
ности дѣйствительности поэтическихъ образовъ. Признавая и то, и другое, онъ опять-таки является только ограниченіемъ элементарнаго принципа реальнаго искусства, говоря, что только такое произведете искусства заслуживаете уваженія современниковъ и памяти потомства, которое, при условіи непроизволь
нее™ творчества и вѣрности дѣйствительности, проникнуто общественными интересами времени.
Въ такомъ видѣ и являлся утилитаризмъ искусства при своемъ появленіи въ статьяхъ Бѣлинскаго послѣдняго періода его дѣятельности и Добролюбова. Проводя утилитаризмъ, писатели эти не забывали и того, что было истиннаго въ прежнихъ принципахъ, и всячески заботились о приведеніи въ согласіе новаго принципа со старыми. Мы могли бы привести множество ци
тате изъ статей Добролюбова, въ которыхъ этотъ горячій приверженецъ принципа искусства для жизни преслѣдовалъ вся
кую преднамѣренность творчества, искусственность или же искаженіе дѣйствительности, фалыпъ,—не менѣе самыхъ рьяныхъ защитниковъ искусства для искусства.
Но по мѣрѣ того, какъ утилитаризмъ окончательно восторжествовалъ, онъ возъимѣлъ претензію быть единственнымъ и исключительнымъ принципомъ искусства, и началъ игнориро
вать всѣ прежніе принципы, не входя даже въ разсмотрѣніе ихъ, какъ будто ихъ вовсе никогда не существовало. Вмѣстѣ съ тѣмъ не замедлилъ обнаружиться и весь вредъ исключительнаго и односторонняго господства его въ критикѣ. Оказывается,
что взятый отдѣльно, безъ содѣйствія предшествовавіпихъ принциповъ, утилитаризмъ ведетъ искусство къ такому же хаоти
ческому произволу, какъ и прежніе принципы, во время ихъ исключительнаго господства. Въ самомъ дѣлѣ, вы посмотрите, что только дѣлается въ современной беллетристикѣ: нынѣ не требуется отъ писателя ни зпанія жизни въ ея неподкрашенной, неутаенной правдѣ, ни возведенія дѣйствительности въ