добнаго которому нигдѣ не слышишь, представляются исключительными, нигдѣ невиданными уродами, и вся обстановка ихъ жизни освѣщена такимъ какимъ-то страннымъ, мистиче
скимъ свѣтомъ, словно это жители не русской земли, а иной планеты, надъ которой солнце свѣтитъ не бѣлымъ, а синевато-зеленымъ цвѣтомъ. Но и беллетристы противоположнаго лагеря, тенденціозные романисты въ родѣ Бажина, Шеллера.
Омулевскаго, въ одинаковой мѣрѣ не заботятся объ изображеніи дѣйствительности, правды жизни. Разница только въ томъ, что здѣсь вмѣсто необузданныхъ нигилистовъ тво
рятъ всевозможныя пакости развращенные филистеры, а надъ ними парятъ въ облакахъ молодые реалисты «съ крѣпкими нервами и здоровымъ воображеніемъ». Я говорю «парятъ въ
облакахъ», потому что, когда вы читаете романъ или повѣсть этого рода, передъ вами стушевываются и земля, и небо, и вы видите передъ собою одно тріумфальное шествіе свѣтозарныхъ героевъ, совершенно въ такомъ же родѣ, какъ изобра
жаются тріумфальныя шествія на барельефахъ: смотрите вы на барельефъ, и передъ ваий не существуетъ древней жизни со всею ея обыденною обстановкою, никакого ландшафта, одно бѣлое поле да такое же бѣлое кудрявое деревцо въ сторонѣ, и подъ нимъ колесницы, колесницы, колесницы и нобѣдители,
величественно правящіе рьяными конями. Точно Toate самое представляютъ изъ себя и романы вышеупомянутыхъ беллетристовъ. Откуда берутъ они своихъ величавыхъ, мудрыхъ яко
зміи героевъ, гдѣ они ихъ видятъ, не спрашивайте объ этомъ^ Въ романахъ этихъ беллетристика совершенно сошла съ почвы
реализма и ударилась въ шиллеровскій идеал измъ созданія русскихъ маркизовъ Нозъ, и Іоаннъ д’Аркъ. Здѣсь жизнь даже ужь и не искажается, а просто выдумывается сообразно проводимой тенденціи.
Въ концѣ-концовъ не уничтожается-ли и самый принципъ утилитаризма такимъ его исключительнымъ преслѣдованіемъ? Человѣческое слово можетъ быть полезно только тогда, когда оно заключаете въ себѣ истину. Всякая ложь, даже самая блестящая, высказываемая хотя бы даже съ самыми благород
ными, высокими цѣлями, непремѣнно въ концѣ концовъ, долж
на произвести не пользу, a величайшій вредъ. О вредѣ романовъ въ духѣ тенденцій «Русскаго Вѣстника> нечего и гово
скимъ свѣтомъ, словно это жители не русской земли, а иной планеты, надъ которой солнце свѣтитъ не бѣлымъ, а синевато-зеленымъ цвѣтомъ. Но и беллетристы противоположнаго лагеря, тенденціозные романисты въ родѣ Бажина, Шеллера.
Омулевскаго, въ одинаковой мѣрѣ не заботятся объ изображеніи дѣйствительности, правды жизни. Разница только въ томъ, что здѣсь вмѣсто необузданныхъ нигилистовъ тво
рятъ всевозможныя пакости развращенные филистеры, а надъ ними парятъ въ облакахъ молодые реалисты «съ крѣпкими нервами и здоровымъ воображеніемъ». Я говорю «парятъ въ
облакахъ», потому что, когда вы читаете романъ или повѣсть этого рода, передъ вами стушевываются и земля, и небо, и вы видите передъ собою одно тріумфальное шествіе свѣтозарныхъ героевъ, совершенно въ такомъ же родѣ, какъ изобра
жаются тріумфальныя шествія на барельефахъ: смотрите вы на барельефъ, и передъ ваий не существуетъ древней жизни со всею ея обыденною обстановкою, никакого ландшафта, одно бѣлое поле да такое же бѣлое кудрявое деревцо въ сторонѣ, и подъ нимъ колесницы, колесницы, колесницы и нобѣдители,
величественно правящіе рьяными конями. Точно Toate самое представляютъ изъ себя и романы вышеупомянутыхъ беллетристовъ. Откуда берутъ они своихъ величавыхъ, мудрыхъ яко
зміи героевъ, гдѣ они ихъ видятъ, не спрашивайте объ этомъ^ Въ романахъ этихъ беллетристика совершенно сошла съ почвы
реализма и ударилась въ шиллеровскій идеал измъ созданія русскихъ маркизовъ Нозъ, и Іоаннъ д’Аркъ. Здѣсь жизнь даже ужь и не искажается, а просто выдумывается сообразно проводимой тенденціи.
Въ концѣ-концовъ не уничтожается-ли и самый принципъ утилитаризма такимъ его исключительнымъ преслѣдованіемъ? Человѣческое слово можетъ быть полезно только тогда, когда оно заключаете въ себѣ истину. Всякая ложь, даже самая блестящая, высказываемая хотя бы даже съ самыми благород
ными, высокими цѣлями, непремѣнно въ концѣ концовъ, долж
на произвести не пользу, a величайшій вредъ. О вредѣ романовъ въ духѣ тенденцій «Русскаго Вѣстника> нечего и гово