ствованія, безпечнаго и неодухотвореннаго ничѣмъ высокимъ. Самъ Николенька, наслѣдовавшій отъ матери свою впечатлительность, свою наклонность къ мечтанію, свою неуравновѣшенную талантливую натуру — полностью обрисованъ въ первыхъ же сценахъ. Онъ просы
пается съ «разстроенными нервами» и чувствуетъ себя до глубины души обиженнымъ тѣмъ обстоятельствомъ, что его добродушнѣйшій гувернеръ Карлъ Ивановичъ неловко убилъ хлопушкой муху надъ
его кроваткой. За чувствомъ обиды какъ-то сразу слѣдуетъ раскаяніе, a затѣмъ слезы. На вопросъ, почему онъ плачетъ, мальчикъ сказалъ, что «плачетъ оттого, что видѣлъ дурной сонъ: будто — maman умерла, и ее несутъ хоронить». Все это онъ выдумалъ, но Карлъ Ивановичъ, тронутый разсказомъ, сталъ утѣшать и успокойвать его, ему показалось, что онъ точно видѣлъ страшный сонъ, и слезы полились уже отъ другой причины». Но еще нѣсколько ми
нуть, и мрачное настроеніе смѣнилось безпричинной веселостью и
шаловливостью. За какихъ-нибудь полчаса и гнѣвъ, и обиженность, и раскаяніе, и слезы, и веселье.
Мальчикъ въ классной. Отсюда изъ оконъ направо видна часть террасы, на которой сиживали обыкновенно болыпіе до обѣда. «Бы
вало, покуда поправляетъ Карлъ Ивановичъ листъ съ диктовкой,
выглянешь въ ту сторону, видишь черную головку матушки, чьюнибудь спину, и смутно слышишь оттуда говоръ и смѣхъ, — такъ сдѣлается досадно, что нельзя тамъ быть, и думаешь: когда же я буду большой, перестану учиться и всегда буду сидѣть не за діалогами, а съ тѣми, кого я люблю? Досада перейдетъ въ грусть:
Богъ знаетъ отчего и о чемъ такъ задумаешься, что и не слышишь, какъ Карлъ Ивановичъ сердится за ошибки».
Уже по этимъ и имъ подобнымъ сценамъ вы видите передъ собой даровитую, неуравновѣшенную натуру, съ удивительно чут
кими нервами, себялюбивую и увлекающуюся, не умѣющую ни на іоту владѣть собой и сосредоточиваться на томъ, что нужно и при
казано. Неожиданные рѣзкіе переходы отъ одного къ другому, пре
обладаніе чувствительности, застѣнчивость, съ одной стороны, желаніе всѣмъ нравиться и стать на первомъ планѣ — съ другой, подгото
вляюсь читателя къ будущему, гдѣ ребенка ждетъ столько ошибокъ, увлеченій, разочарованія, столько мучительныхъ минутъ раскаянія и сокрушенія о грѣхахъ своихъ.
Мучительный разладъ между мечтою и действительностью, т.-е.тотъ самый, который впослѣдствіи такъ тяжело далъ себя почувствовать Толстому — начался очень рано уже въ дѣтскіе годы: мальчику хо
чется сидѣть на балконѣ вмѣстѣ съ большими, a вмѣсто этого его
заставляютъ въ классной заниматься діалогами и диктантами; онъ хочетъ всѣмъ нравиться, быть находчивымъ, выдержаннымъ — и вмѣстѣ съ тѣмъ чувствуетъ свою полную неприспособленность къ этому; его мучитъ даже некрасивое лицо, непокорные вихристые волосы, широкій носъ, маленькіе сѣрые глаза. Спасеніе отъ всѣхъ этихъ бѣдствій
пается съ «разстроенными нервами» и чувствуетъ себя до глубины души обиженнымъ тѣмъ обстоятельствомъ, что его добродушнѣйшій гувернеръ Карлъ Ивановичъ неловко убилъ хлопушкой муху надъ
его кроваткой. За чувствомъ обиды какъ-то сразу слѣдуетъ раскаяніе, a затѣмъ слезы. На вопросъ, почему онъ плачетъ, мальчикъ сказалъ, что «плачетъ оттого, что видѣлъ дурной сонъ: будто — maman умерла, и ее несутъ хоронить». Все это онъ выдумалъ, но Карлъ Ивановичъ, тронутый разсказомъ, сталъ утѣшать и успокойвать его, ему показалось, что онъ точно видѣлъ страшный сонъ, и слезы полились уже отъ другой причины». Но еще нѣсколько ми
нуть, и мрачное настроеніе смѣнилось безпричинной веселостью и
шаловливостью. За какихъ-нибудь полчаса и гнѣвъ, и обиженность, и раскаяніе, и слезы, и веселье.
Мальчикъ въ классной. Отсюда изъ оконъ направо видна часть террасы, на которой сиживали обыкновенно болыпіе до обѣда. «Бы
вало, покуда поправляетъ Карлъ Ивановичъ листъ съ диктовкой,
выглянешь въ ту сторону, видишь черную головку матушки, чьюнибудь спину, и смутно слышишь оттуда говоръ и смѣхъ, — такъ сдѣлается досадно, что нельзя тамъ быть, и думаешь: когда же я буду большой, перестану учиться и всегда буду сидѣть не за діалогами, а съ тѣми, кого я люблю? Досада перейдетъ въ грусть:
Богъ знаетъ отчего и о чемъ такъ задумаешься, что и не слышишь, какъ Карлъ Ивановичъ сердится за ошибки».
Уже по этимъ и имъ подобнымъ сценамъ вы видите передъ собой даровитую, неуравновѣшенную натуру, съ удивительно чут
кими нервами, себялюбивую и увлекающуюся, не умѣющую ни на іоту владѣть собой и сосредоточиваться на томъ, что нужно и при
казано. Неожиданные рѣзкіе переходы отъ одного къ другому, пре
обладаніе чувствительности, застѣнчивость, съ одной стороны, желаніе всѣмъ нравиться и стать на первомъ планѣ — съ другой, подгото
вляюсь читателя къ будущему, гдѣ ребенка ждетъ столько ошибокъ, увлеченій, разочарованія, столько мучительныхъ минутъ раскаянія и сокрушенія о грѣхахъ своихъ.
Мучительный разладъ между мечтою и действительностью, т.-е.тотъ самый, который впослѣдствіи такъ тяжело далъ себя почувствовать Толстому — начался очень рано уже въ дѣтскіе годы: мальчику хо
чется сидѣть на балконѣ вмѣстѣ съ большими, a вмѣсто этого его
заставляютъ въ классной заниматься діалогами и диктантами; онъ хочетъ всѣмъ нравиться, быть находчивымъ, выдержаннымъ — и вмѣстѣ съ тѣмъ чувствуетъ свою полную неприспособленность къ этому; его мучитъ даже некрасивое лицо, непокорные вихристые волосы, широкій носъ, маленькіе сѣрые глаза. Спасеніе отъ всѣхъ этихъ бѣдствій