Максимъ Горькій.

і.
Господа, если къ правдѣ святой Міръ дорогу найти не сумѣетъ,
Честь безумцу, который навѣетъ Человѣчеству сонъ золотой.
Такимъ безумцемъ, пожелавшимъ навѣять человѣчеству золотой сонъ о святой правдѣ, явился самъ Максимъ Горькій. Въ тѣ грустные дни, когда на всей нашей общественности еще лежалъ тяжелый покровъ реакціи восьмого десятилѣтія, когда на поверх
ности жизни уныло бродили вялые, полинявшіе чеховскіе типы, а то новое, бодрое, сильное, что уже народилось гдѣ-то въ глубинѣ, еще скрывалось въ нѣдрахъ общества,—въ эти грустные дни М. Горькій выступилъ дерзкимъ глашатаемъ безумства храбрыхъ. И съ тѣхъ поръ вся дѣятельность М. Горькаго—и какъ художника, и какъ публициста—представляетъ одно сплошное исканіе правды,—того нравственнаго начала, которое осмыслило бы человѣческое общежитіе и сдѣлало бы жизнь людей разумной и счастливой.
По содержанію своего творчества М. Горькій явился отрицателемъ и вмѣстѣ съ тѣмъ преемникомъ А. Чехова. На долю Че
хова выпало изобразить русское интеллигентное общество въ худшую эпоху его опошленія и упадка. И онъ рисовалъ это об
щество съ горькой, страдальческой улыбкой врача, пишущаго исторію болѣзни неисцѣлимаго больного. Чеховъ хорошо зналъ опошлившуюся душу своего современника, но онъ самъ не видѣлъ исхода, онъ не вѣрилъ въ тѣ силы, которыя однѣ могли об
новить русское общество. Правда, Чехову приписываюсь слова, что „черезъ десять лѣтъ у насъ будетъ конституція ; правда, что въ послѣднихъ произведеніяхъ онъ уже предсказывалъ бѣг