упрекнуть и непримиримейшие из теоретиков - марксистов. У Маркса есть чудное место, где он говорит, что до сих пор над человеческима обществами господствовала необходимость, слепая эволюция экономи
ческих форм; учреждения, идеи являлись не сознательным созданием
свободного человека, а отражением бессознательной социальной жизни в мозгах людей. И теперь, по мнению Маркса, все еще тянется про
лог истории. Подлинная история человечества начнется лишь тогда, когда человек, избавившись, наконец, от тирании бессознательных сил
подчинит самое производство своему разуму и своей воле. Тогда его дух перестанет подчиняться деспотизму создаваемых и направляемых им экономических форм и взглянет на вселенную свободно и непо
средственно. Итак, Маркс предвидит период полной интеллектуальной свободы, когда человеческое мышление, не искажаемое экономическим рабством, перестанет искажать мир. Но Маркс не отрицает, конечно, что уже и во мраке бессознательного периода высокие умы возвышались до свободы: ими подготовляется и в них возвещает о себе чело
вечество. Наш долг отмечать эти первые проявления жизни духа; они вызывают в нас предчувствие грандиозной, кипучей и свободной жизни
человечества в период коммунизма, когда, освободившись от всякого рабства, оно подчинит себе вселенную наукою, действием и мечтою.
Это—как бы первое дуновение ветра, приводящее в движение лишь некоторые листья в том лесу, с которым можно сравнить человечество, но предвещающее приближение вихря и грандиозные потрясения.
Итак, наше истолкование истории будет и материалистическим, в духе Маркса, и в то же время мистическим, в духе Мишле. Конечно, экономическая жизнь служила основой и пружиной истории человечества; но при смене социальных форм человек—мыслящая сила—стре
мится к полноте умственной жизни, к пылкому общению беспокойного, жаждущего единства духа с таинственной вселенной. Великий але
ксандрийский мистик сказал: „высокие морские волны приподняли мою барку, и я мог видеть восходящее солнце в то самое мгновение, когда оно показалось над волнами . И волны экономической революции приподнимут барку человечества и дадут возможность человеку, по
добно рыболову, утомленному долгой ночной работой, с высоты
приветствовать загорающуюгя зарю, первые проблески грядущего духа.
Давая великим проявлениям человеческой жизни экономическое истолкование, мы не станем игнорировать нравственной ценности исто
рии. Мы знаем, понечно, что в течение последних ста слишком лет
режим эксплоатации и угнетения слишком часто прикрывался пышными фразами о свободе и гуманности. Французская революция провозгласила права человека, но владеющие классы разумеют под этими правами права буржуазии и капитала.
ческих форм; учреждения, идеи являлись не сознательным созданием
свободного человека, а отражением бессознательной социальной жизни в мозгах людей. И теперь, по мнению Маркса, все еще тянется про
лог истории. Подлинная история человечества начнется лишь тогда, когда человек, избавившись, наконец, от тирании бессознательных сил
подчинит самое производство своему разуму и своей воле. Тогда его дух перестанет подчиняться деспотизму создаваемых и направляемых им экономических форм и взглянет на вселенную свободно и непо
средственно. Итак, Маркс предвидит период полной интеллектуальной свободы, когда человеческое мышление, не искажаемое экономическим рабством, перестанет искажать мир. Но Маркс не отрицает, конечно, что уже и во мраке бессознательного периода высокие умы возвышались до свободы: ими подготовляется и в них возвещает о себе чело
вечество. Наш долг отмечать эти первые проявления жизни духа; они вызывают в нас предчувствие грандиозной, кипучей и свободной жизни
человечества в период коммунизма, когда, освободившись от всякого рабства, оно подчинит себе вселенную наукою, действием и мечтою.
Это—как бы первое дуновение ветра, приводящее в движение лишь некоторые листья в том лесу, с которым можно сравнить человечество, но предвещающее приближение вихря и грандиозные потрясения.
Итак, наше истолкование истории будет и материалистическим, в духе Маркса, и в то же время мистическим, в духе Мишле. Конечно, экономическая жизнь служила основой и пружиной истории человечества; но при смене социальных форм человек—мыслящая сила—стре
мится к полноте умственной жизни, к пылкому общению беспокойного, жаждущего единства духа с таинственной вселенной. Великий але
ксандрийский мистик сказал: „высокие морские волны приподняли мою барку, и я мог видеть восходящее солнце в то самое мгновение, когда оно показалось над волнами . И волны экономической революции приподнимут барку человечества и дадут возможность человеку, по
добно рыболову, утомленному долгой ночной работой, с высоты
приветствовать загорающуюгя зарю, первые проблески грядущего духа.
Давая великим проявлениям человеческой жизни экономическое истолкование, мы не станем игнорировать нравственной ценности исто
рии. Мы знаем, понечно, что в течение последних ста слишком лет
режим эксплоатации и угнетения слишком часто прикрывался пышными фразами о свободе и гуманности. Французская революция провозгласила права человека, но владеющие классы разумеют под этими правами права буржуазии и капитала.