Во-первых, в период, простирающийся с 1789 года до 1848 года, революционная буржуазия торжествует и упрочивает свое господство. Она утилизирует силы пролетариев, как орудие в борьбе против королевского абсолютизма и против дворян. Однако, хотя пролетарии про
являют изумительную энергию и в некоторые дни играют решающую роль, они взе же являются лишь подчиненным фактором, так сказать, историческим придатком. Иногда они внушают буржуазным собствен
никам настоящий ужас; но в сущности они действуют в интересах этих последних. Между общественными воззрениями буржуазии и об
щественными воззрениями пролетариата еще не существует коренного различая: коммунизм Бабефа и его немногочисленных последователей был лишь грандиозной вспышкой, последней конвульсией революционного кризиса, предшествовавшей тому затишью, которое на
ступило в эпоху консульства и первой империи. Даже и в 1793 и в 1794 годах пролетарии не выделялись резко из третьего сосло
вия, у них отсутствовало ясное классовое сознание и не было ни стремления к иной форме собственности, ни представления о таковой. Они не шли далее узкой мысли Робеспьера о политически полновластной, но экономически неподвижной демократия крестьян—мелких собственников и ремесленной мелкой буржуазии. Их не воодушевляла животворная энергия социализма, обещающего стать источником изобилия, кра
соты и наслаждения; в грозные дни они пылали тусклым пламенем— чувствами гнева и зависти. Им неведомы были могучие чары нового идеала.
Но едва лишь начинает успокаиваться буржуазное общество и упрочиваться буржуазный строй, как уже пробуждается социалисти
ческая мысль. После Бабѳфа, в промежуток времени между 1800 и 1848 годами, выступают Фурье, Сен-Симон, Прудон, Луи Блан. При Людовике-Филиппе происходят восстания лионских и парижских рабочих. Вслед за полным торжеством буржуазной революции пролетарии за
даются вопросом: чем же обусловливаются наши страдания и какую новую революцию понадобится совершить? Они ужасаются, всмотревшись в отражение своих измученных лиц сперва в бурном и мутаом, но затем успокоившемся и прояснившемся потоке буржуазной революции. Однако, несмотря на различные социалистические системы и на восстания рабочих, господство буржуазии остается нѳприкосновненаым до 1848 года.
Буржуазия не считает возможным, чтобы власть ускользнула из ее рук и чтобы собственность преобразовалась. При Людовике-Филиппе она оказывается в состоянии одновременно везти борьбу, с одной сто
роны против дворянства и духовенства и с другой стороны против рабочих. Она подавляет как возмущения легитимистов на западе Франции, так
и восстания голодных пролетариев в больших городах. Она наивно верит, что, как с гордостью утверждает Гизо,.она представляет собой заключительное слово истории, что ее притязания на вечное господство могут быть
являют изумительную энергию и в некоторые дни играют решающую роль, они взе же являются лишь подчиненным фактором, так сказать, историческим придатком. Иногда они внушают буржуазным собствен
никам настоящий ужас; но в сущности они действуют в интересах этих последних. Между общественными воззрениями буржуазии и об
щественными воззрениями пролетариата еще не существует коренного различая: коммунизм Бабефа и его немногочисленных последователей был лишь грандиозной вспышкой, последней конвульсией революционного кризиса, предшествовавшей тому затишью, которое на
ступило в эпоху консульства и первой империи. Даже и в 1793 и в 1794 годах пролетарии не выделялись резко из третьего сосло
вия, у них отсутствовало ясное классовое сознание и не было ни стремления к иной форме собственности, ни представления о таковой. Они не шли далее узкой мысли Робеспьера о политически полновластной, но экономически неподвижной демократия крестьян—мелких собственников и ремесленной мелкой буржуазии. Их не воодушевляла животворная энергия социализма, обещающего стать источником изобилия, кра
соты и наслаждения; в грозные дни они пылали тусклым пламенем— чувствами гнева и зависти. Им неведомы были могучие чары нового идеала.
Но едва лишь начинает успокаиваться буржуазное общество и упрочиваться буржуазный строй, как уже пробуждается социалисти
ческая мысль. После Бабѳфа, в промежуток времени между 1800 и 1848 годами, выступают Фурье, Сен-Симон, Прудон, Луи Блан. При Людовике-Филиппе происходят восстания лионских и парижских рабочих. Вслед за полным торжеством буржуазной революции пролетарии за
даются вопросом: чем же обусловливаются наши страдания и какую новую революцию понадобится совершить? Они ужасаются, всмотревшись в отражение своих измученных лиц сперва в бурном и мутаом, но затем успокоившемся и прояснившемся потоке буржуазной революции. Однако, несмотря на различные социалистические системы и на восстания рабочих, господство буржуазии остается нѳприкосновненаым до 1848 года.
Буржуазия не считает возможным, чтобы власть ускользнула из ее рук и чтобы собственность преобразовалась. При Людовике-Филиппе она оказывается в состоянии одновременно везти борьбу, с одной сто
роны против дворянства и духовенства и с другой стороны против рабочих. Она подавляет как возмущения легитимистов на западе Франции, так
и восстания голодных пролетариев в больших городах. Она наивно верит, что, как с гордостью утверждает Гизо,.она представляет собой заключительное слово истории, что ее притязания на вечное господство могут быть