тѣсно-сбитыхъ, снабженныхъ множествомъ значковъ и совершенно излишнихъ фигурныхъ добавокъ къ буквамъ. Сверхъ того, надписи на вещахъ и на стѣнахъ зданій, гдѣ иногда нужно было много словъ умѣстить на небольшомъ пространствѣ, писались особымъ способомъ—вязью. Вязью называлось -такое искусное сплетеніе и сопоставленіе буквъ, при которомъ немногими очертаніями можно было многое написать (соединяя нѣсколько буквъ въ одну общую фигуру) и, сверхъ того,
составить изъ буквъ очень причудливый и красивый узоръ.
Говоря о древнерусскомъ письмѣ, нельзя упустить изъ виду и того, что наши предки въ началѣ письменности нашей, писали не такъ, какъ мы теперь нишемъ. Имъ были вовсе цеизвѣстны тѣ облегченные способы, которые находятся теперь въ распоряженіи каждаго грамотнаго человѣка. Писали они, вмѣсто нерьевъ, тростями (каламами), которыя привозились изъ Греціи; вмѣстобумаги нынѣшней, изготовляемой изъ тряпокъ, употребляли пергаменъ, особый письмен
ный матерьялъ, выдѣлывавшійся изъ свиной
или телячьей кожи и тоже привозивщійся съ далекаго Востока. Немного позже, вмѣсто пергамена, стали употреблять бомби дин у бумагу изъ хлопка, правда, толстую и плот
ную, но далеко не въ такой степени удобную для письма и не настолько дешевую, какъ самая лучшая, самая дорогая нынѣшняя бумага.
Трудность самаго писанія и дороговизна письменнаго матерьяла способствовали, съ одной стороны, тому, что каждая писанная книга цѣнилась очень высоко и очень немногимъ была доступна; а съ другой стороны, на трудную работу писанія, изготовленія рукописей, смотрѣли, какъ на дѣло важное, требующее и большихъ свѣдѣній, и даже особой помощи свыше. Къ писанію книгъ приступали съ благоговѣніемъ и молитвою; написанную книгу заканчивали благодареніемъ Всевышнему, обращеніемъ къ читателю съ просьбою о снисхожденіи, и часто даже подробнымъ обозначеніемъ года, мѣсяца, дня, въ который дѣло написанія было окончено. Къ этому обозначенію времени нѣкоторые писцы прибавляли даже замѣтку о томъ историческомъ событіи, со временемъ котораго совпадали начало или конецъ труда. Иные даже подробно обозначали, сколько именно
времени была нисана та или другая книга, такъ-какъ снисыванье книгъ было дѣломъ весьма медленнымь и труднымъ. Любопыт
ным !. и замѣчательнымъ образцомъ подобныхъ приписокъ къ древнимъ руконисямъ можетъ служить извѣстная памятная запись дьякона Григорія, помѣщенная въ концѣ знаменитой рукописи Евангелія, писаннаго имъ для новгородскаго посадника Остромира:
„Слава тебѣ, Господи, цесарю небесный, такъ какъ ты сподобилъ меня написать Это евангеліе. Почалъ я его писать въ лѣто 6564-ое, а окончилъ его въ лѣто 6565. Написалъ-же евангеліе это рабу Божію, наре
ченному во крещеніи Іосифъ, а мірски Остромиръ, родственнику Изяслава-князя... который тогда держалъ обѣ власти—и отца сво
его Ярослава, и брата своего Володимира; самъ-же Изяславъ-князь правилъстоіъ отца своего Ярослава, въ Кіевѣ, а столъ брата своего поручилъ править своему родствен
нику, Остромиру, въ Новѣгородѣ. Я, Григорій
дьяконь, наішсалъ это Евангеліе... началъ же его писать мѣсяца октября 20-го... а окончилъ мѣсяца мая въ 12-ое число...
Въ концѣ одного изъ спйсковъ нашей древней лѣтописи находимъ другого рода приписку, живо рисующую намъ то настроеніе, въ которомъ долженъ былъ находиться
списатель по окончаніи своего, вѣроятно, продолжительнаго и усидчиваго труда: „какъ радуется женихъ, при видѣ невѣсты своей,
— восклицаетъ списатель — „такъ радуется писецъ, видя послѣдній листъ; какъ радуется купецъ полученію барыша или кормчій—прибытію въ пристань, или странникъ—возвращенію въ отечество, такъ точно радуется и списатель книги окончанію своего труда.
Въ другихъ древнихъ рукописяхъ встрѣчаются приписки переписчиковъ. въ которыхъ они выражаютъ надежду на спасеніе за свой трудъ (такъ-какъ дѣло списыванья книгъ считалось дѣломъ богоугоднымъ), или просятъ читателя вспоминать ихъ въ молитвахъ. Съ тою-же цѣлью, люди мало гра
мотные нанимали другихъ, чтобы списать ту или другую книгу, и отдавали ее въ даръ церкви или монастырю, какъ вкладъ за свое спасеніе или на иоминъ души родителей.
На основаніи этого взгляда, всякій писецъ (а тѣмъ болѣе скорописецъ, т. е., обладавшій способностью писать скоро, особен
составить изъ буквъ очень причудливый и красивый узоръ.
Говоря о древнерусскомъ письмѣ, нельзя упустить изъ виду и того, что наши предки въ началѣ письменности нашей, писали не такъ, какъ мы теперь нишемъ. Имъ были вовсе цеизвѣстны тѣ облегченные способы, которые находятся теперь въ распоряженіи каждаго грамотнаго человѣка. Писали они, вмѣсто нерьевъ, тростями (каламами), которыя привозились изъ Греціи; вмѣстобумаги нынѣшней, изготовляемой изъ тряпокъ, употребляли пергаменъ, особый письмен
ный матерьялъ, выдѣлывавшійся изъ свиной
или телячьей кожи и тоже привозивщійся съ далекаго Востока. Немного позже, вмѣсто пергамена, стали употреблять бомби дин у бумагу изъ хлопка, правда, толстую и плот
ную, но далеко не въ такой степени удобную для письма и не настолько дешевую, какъ самая лучшая, самая дорогая нынѣшняя бумага.
Трудность самаго писанія и дороговизна письменнаго матерьяла способствовали, съ одной стороны, тому, что каждая писанная книга цѣнилась очень высоко и очень немногимъ была доступна; а съ другой стороны, на трудную работу писанія, изготовленія рукописей, смотрѣли, какъ на дѣло важное, требующее и большихъ свѣдѣній, и даже особой помощи свыше. Къ писанію книгъ приступали съ благоговѣніемъ и молитвою; написанную книгу заканчивали благодареніемъ Всевышнему, обращеніемъ къ читателю съ просьбою о снисхожденіи, и часто даже подробнымъ обозначеніемъ года, мѣсяца, дня, въ который дѣло написанія было окончено. Къ этому обозначенію времени нѣкоторые писцы прибавляли даже замѣтку о томъ историческомъ событіи, со временемъ котораго совпадали начало или конецъ труда. Иные даже подробно обозначали, сколько именно
времени была нисана та или другая книга, такъ-какъ снисыванье книгъ было дѣломъ весьма медленнымь и труднымъ. Любопыт
ным !. и замѣчательнымъ образцомъ подобныхъ приписокъ къ древнимъ руконисямъ можетъ служить извѣстная памятная запись дьякона Григорія, помѣщенная въ концѣ знаменитой рукописи Евангелія, писаннаго имъ для новгородскаго посадника Остромира:
„Слава тебѣ, Господи, цесарю небесный, такъ какъ ты сподобилъ меня написать Это евангеліе. Почалъ я его писать въ лѣто 6564-ое, а окончилъ его въ лѣто 6565. Написалъ-же евангеліе это рабу Божію, наре
ченному во крещеніи Іосифъ, а мірски Остромиръ, родственнику Изяслава-князя... который тогда держалъ обѣ власти—и отца сво
его Ярослава, и брата своего Володимира; самъ-же Изяславъ-князь правилъстоіъ отца своего Ярослава, въ Кіевѣ, а столъ брата своего поручилъ править своему родствен
нику, Остромиру, въ Новѣгородѣ. Я, Григорій
дьяконь, наішсалъ это Евангеліе... началъ же его писать мѣсяца октября 20-го... а окончилъ мѣсяца мая въ 12-ое число...
Въ концѣ одного изъ спйсковъ нашей древней лѣтописи находимъ другого рода приписку, живо рисующую намъ то настроеніе, въ которомъ долженъ былъ находиться
списатель по окончаніи своего, вѣроятно, продолжительнаго и усидчиваго труда: „какъ радуется женихъ, при видѣ невѣсты своей,
— восклицаетъ списатель — „такъ радуется писецъ, видя послѣдній листъ; какъ радуется купецъ полученію барыша или кормчій—прибытію въ пристань, или странникъ—возвращенію въ отечество, такъ точно радуется и списатель книги окончанію своего труда.
Въ другихъ древнихъ рукописяхъ встрѣчаются приписки переписчиковъ. въ которыхъ они выражаютъ надежду на спасеніе за свой трудъ (такъ-какъ дѣло списыванья книгъ считалось дѣломъ богоугоднымъ), или просятъ читателя вспоминать ихъ въ молитвахъ. Съ тою-же цѣлью, люди мало гра
мотные нанимали другихъ, чтобы списать ту или другую книгу, и отдавали ее въ даръ церкви или монастырю, какъ вкладъ за свое спасеніе или на иоминъ души родителей.
На основаніи этого взгляда, всякій писецъ (а тѣмъ болѣе скорописецъ, т. е., обладавшій способностью писать скоро, особен