лодьми нѣтъ ни одного, кто не носилъ бы въ себѣ своего, без. примѣрнаго, неповторимаго видѣнія вселенной, какъ. бы тайнописи вещей, которая, констатируя сущее, изъ него же узаконяетъ долженствованіе. И не знаемъ, что оно есть въ насъ, не умѣемъ вид-ѣть, какъ оно чуднымъ узоромъ выступаетъ въ нашихъ
разрозненныхъ сужденіяхъ и поступкахъ; лишь изрѣдка и на мгновеніе озаритъ человека его личная истина, горящая въ немъ потаенно, и снова пропадетъ въ глзбинѣ. Только избранникамъ
дано длительно созерцать свое видѣніе, хотя бы не полностью,, въ обрывкахъ цѣлаго; и это зрѣлище опьяняетъ ихъ такой ра
достью, что они какъ бы въ бреду спѣшатъ поведать о немъ
всему свѣту. Оно неизобразимо въ понятіяхъ; о немъ можно разсказать только безсвязно, уподобленіями, образами. И Пушкинъ въ образахъ передалъ намъ свое знаніе; въ образахъ оно тепло укрыто и пріятно на видъ; я же вынимаю его изъ образовъ, и
знаю, что, вынесенное на дневной свѣтъ, оно покажется страннымъ, а можетъ быть и невѣроятнымъ.
3-
Пушкинъ былъ европеецъ по воспитанію и привычкамъ, образованный и свѣтскій человѣкъ 19-го вѣка. И всюду, гдѣ онъ высказывалъ свои сознательныя мнѣнія, мы узнаемъ въ нихъ просвѣщенный, раціонально-мыслящій умъ. Въ идеяхъ Пушкинъ— нашъ ровесникъ, плоть отъ плоти современной культуры. Но
странно: творя, онъ точно преображается; въ его знакомомъ, европейскомъ лицѣ проступаютъ пыльныя морщины Агасѳера, изъ глазъ смотритъ тяжелая мудрость тысячелѣтій, словно онъ пережилъ всѣ вѣка и вынесъ изъ нихъ увѣренное знаніе о тайнахъ. Въ своей поэзіи онъ мертвъ для современности. Что ему
дневныя страсти и страданія людей, волненія народовъ? Все, что случается, случалось всегда и будетъ повторяться вечно;
мѣняются радужныя формы, но сущность остается .та же; отъ вѣка неизмѣнны міръ и человѣкъ. Въ несмѣтно-разнообразныхъ явленіяхъ жизни все вновь и вновь осуществляются немногія