ственникъ фонъ-Говенъ и доминиканецъ Рибейра, личный врагъ Ѳеофана, отзываются о немъ съ нескрываемымъ восхищеніемъ.
Всѣ эти отзывы о Ѳеофанѣ рисуютъ во весь ростъ «новаго» русскаго человѣка, типичнаго представителя реформированной Руси. Передъ нами въ лицѣ Ѳеофана—европеецъ, и въ то же время чисто-русскій человѣкъ,
не желающій въ предѣлахъ своего отечества говорить иначе, вакъ порусски. Передъ нами—руссвій епископъ, врагъ клерикальная) обскуран
тизма, одинъ изъ первыхъ, увѣровавшихъ у насъ въ «естественное право»,—а вѣдь его отъ Аввакума, этого послѣдняго представителя «послѣдней Руси», отдѣляютъ какіе-нибудь десятки лѣтъ!
Не мепѣе любопытенъ и Иванъ ІІосошвовъ, крестьянинъ новгородской губерніи. Его сочиненіе: «Книга о скудости и богатствѣ», по словамъ проф. Бривнера,—удивительное явленіе, занимающее почетное мѣсто въ европейской исторіи политической экономіи. Отношеніе его въ Петру и реформѣ—яркое доказательство того, что многіе изъ простого народа всей душой инстинктивно тянулись къ реформѣ, въ свѣту, не отрываясь въ то же время отъ родной почвы. Поклоннивъ запада, онъ—врагъ Лю
тера и «легвостнаго» свѣтскаго житія, отошедшаго отъ Евангелія. Онъ требуетъ «жизни душеполезной», но громить расколъ, считая его извращеніемъ православія. Ему была ненавистна старина—остатки ея онъ бичуетъ безпощадно, но будущее ему еще неясно. Повидимому, вомпромиссъ между очищеннымъ «старымъ» и очищеннымъ «новымъ»—въ его глазахъ, единственно-мудрое разрѣшеніе этого будущаго.
Съ болѣе ясной программой выступилъ другой нашъ публицистъ— Татищевъ, ближайшій другъ Ѳеофана, поклоннивъ Декарта и Вольфа,
знакомый съ трудами Локка и Маввіавелли. Онъ побывалъ и въ Германіи, и въ Швеціи, и много вынесъ изъ своихъ поѣздовъ.
Въ одномъ изъ своихъ сочиненій Татищевъ, первый въ Россіи, выступилъ съ принципіальной защитою «мірского» житія. Не отвергая «житія духовнаго», онъ защищалъ право «мірского» на одинаковое съ нимъ существованіе. Желаніе «земного счастья» было, въ глазахъ Татищева, не менѣе разумно, чѣиъ заботы о спасеніи души. Если для старыхъ приверженцевъ духовнаго житія удовлетвореніе природныхъ склонностей ка
залось грѣхомъ, то для Татищева и другихъ сторонниковъ новаго «мірсвого»—это было только выполненіемъ «естественнаго закона». Удовлетвореніе этихъ потребностей должно быть «порядочно и умѣренно». Та
кая философія, по его мнѣнію, должна была дать «счастье»—равновѣсіе души. Наука, знаніе—лучшіе спутники этой философіи. Право свободнаго изслѣдованія—необходимость новой «мірской» науки; свобода совѣсти, вѣротерпимость—лучшія ея украшенія,—вотъ, что значилось на знамени этого ученика Петра. Поклоннивъ гуманизма, онъ проклялъ ватолическій Римъ, возславилъ Вивлефа и Гуса, Лютера и Кальвина, Гуго Гроція, Декарта, Коперника и Галилея... Онъ требовалъ широваго просвѣщенія для всѣхъ, не исключая и врестьянъ, обличая зло крепост
ничества. «Воля, по естеству, говорить онъ, человѣву толико нужна и полезна, что не едино благополучіе съ ней сравниться не можетъ, и ничто ей достойно есть;—ибо, кто воли лишается, тотъ купно всѣхъ благополучій лишается».
Характеристика
Ѳеофана.
Иванъ
Посошковъ; „старое и „новое въ
его міросозерцаніи.
Татищевъ.
Всѣ эти отзывы о Ѳеофанѣ рисуютъ во весь ростъ «новаго» русскаго человѣка, типичнаго представителя реформированной Руси. Передъ нами въ лицѣ Ѳеофана—европеецъ, и въ то же время чисто-русскій человѣкъ,
не желающій въ предѣлахъ своего отечества говорить иначе, вакъ порусски. Передъ нами—руссвій епископъ, врагъ клерикальная) обскуран
тизма, одинъ изъ первыхъ, увѣровавшихъ у насъ въ «естественное право»,—а вѣдь его отъ Аввакума, этого послѣдняго представителя «послѣдней Руси», отдѣляютъ какіе-нибудь десятки лѣтъ!
Не мепѣе любопытенъ и Иванъ ІІосошвовъ, крестьянинъ новгородской губерніи. Его сочиненіе: «Книга о скудости и богатствѣ», по словамъ проф. Бривнера,—удивительное явленіе, занимающее почетное мѣсто въ европейской исторіи политической экономіи. Отношеніе его въ Петру и реформѣ—яркое доказательство того, что многіе изъ простого народа всей душой инстинктивно тянулись къ реформѣ, въ свѣту, не отрываясь въ то же время отъ родной почвы. Поклоннивъ запада, онъ—врагъ Лю
тера и «легвостнаго» свѣтскаго житія, отошедшаго отъ Евангелія. Онъ требуетъ «жизни душеполезной», но громить расколъ, считая его извращеніемъ православія. Ему была ненавистна старина—остатки ея онъ бичуетъ безпощадно, но будущее ему еще неясно. Повидимому, вомпромиссъ между очищеннымъ «старымъ» и очищеннымъ «новымъ»—въ его глазахъ, единственно-мудрое разрѣшеніе этого будущаго.
Съ болѣе ясной программой выступилъ другой нашъ публицистъ— Татищевъ, ближайшій другъ Ѳеофана, поклоннивъ Декарта и Вольфа,
знакомый съ трудами Локка и Маввіавелли. Онъ побывалъ и въ Германіи, и въ Швеціи, и много вынесъ изъ своихъ поѣздовъ.
Въ одномъ изъ своихъ сочиненій Татищевъ, первый въ Россіи, выступилъ съ принципіальной защитою «мірского» житія. Не отвергая «житія духовнаго», онъ защищалъ право «мірского» на одинаковое съ нимъ существованіе. Желаніе «земного счастья» было, въ глазахъ Татищева, не менѣе разумно, чѣиъ заботы о спасеніи души. Если для старыхъ приверженцевъ духовнаго житія удовлетвореніе природныхъ склонностей ка
залось грѣхомъ, то для Татищева и другихъ сторонниковъ новаго «мірсвого»—это было только выполненіемъ «естественнаго закона». Удовлетвореніе этихъ потребностей должно быть «порядочно и умѣренно». Та
кая философія, по его мнѣнію, должна была дать «счастье»—равновѣсіе души. Наука, знаніе—лучшіе спутники этой философіи. Право свободнаго изслѣдованія—необходимость новой «мірской» науки; свобода совѣсти, вѣротерпимость—лучшія ея украшенія,—вотъ, что значилось на знамени этого ученика Петра. Поклоннивъ гуманизма, онъ проклялъ ватолическій Римъ, возславилъ Вивлефа и Гуса, Лютера и Кальвина, Гуго Гроція, Декарта, Коперника и Галилея... Онъ требовалъ широваго просвѣщенія для всѣхъ, не исключая и врестьянъ, обличая зло крепост
ничества. «Воля, по естеству, говорить онъ, человѣву толико нужна и полезна, что не едино благополучіе съ ней сравниться не можетъ, и ничто ей достойно есть;—ибо, кто воли лишается, тотъ купно всѣхъ благополучій лишается».
Характеристика
Ѳеофана.
Иванъ
Посошковъ; „старое и „новое въ
его міросозерцаніи.
Татищевъ.