сжатомъ пересказѣ, сокращая изложеніе учебника. По моему, не къ сокращенію надо пріучить ученика, а къ расширенію, къ самостоятельному развитию сжатаго въ расши
ренное... Для этой цѣли сжатое изложеніе, конечно, представляетъ больше удобствъ. Пусть, не довольствуясь учебникомъ, ученикъ каждую черту сдѣланной тамъ ха
нуть эту мысль,—во всемъ этомъ для дѣла будетъ большая польза: разовьется самостоятельность ученика, поды
вая перекрестная бесѣда. Только при такомъ методѣ изученія новой литературы найдетъ ученикъ свои мысли, свои слова,—чего не будетъ, когда онъ станетъ изъ чужихъ „разглагольствованій выжимать то, что, почему-нибудь, ему показалось „дѣльнымъ“, и потомъ преподнесетъ учи
телю въ сухомъ, сжатомъ видѣ... Свой сжато-изложенный учебникъ я разсчитывалъ тѣсно связать съ параллельнымъ чтеніемъ соотвѣтствующихъ произведеній великихъ нашихъ писателей х).
Составляя послѣдній выпускъ своей „Исторіи русской словесности , я столкнулся съ большимъ затрудненіемъ— съ субъективизмомъ тѣхъ отзывовъ, которые характеризуют разныя произведенія русской литературы ХІХ-гов.
*) Въ своей „Исторической хрестоматіи* (ч. III) далъ я сокращенное изданіе тѣхъ избранныхъ сочиненій, которыя включены въ новыя министерскія программы. Я старался давать не отрывки, а по возможности цѣлыя произведѳнія, или ихъ сокращенія (все характерное печа
тается безъ измѣненія, менѣе важное—въ сжатомъ пересказѣ). Такимъ образомъ всякое произведеніе, помѣщенное въ моей хрестоматіи, про
изводить, болѣе или менѣе, цѣльное впечатлѣніѳ. Эта „хрестоматія“ тѣсно примыкаетъ къ учебнику,—она значительно облегчить ученику трудъ подыскиванья соотвѣтствующихъ мѣстъ въ оригиналѣ сочиненій. Осенью 1909 года вышелъ въ свѣтъ послѣдній выпускъ моей „истори
ческой хрестоматіи*, представляющій собой собраніе критическихъ ста • тей Добролюбова, Писарева, Ап. Григорьева, Страхова, Мережковскаго, Овсянико-Куликовскаго и др. (о сочиненіяхъ Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Гончарова, Островскаго, Л. Толстого, Достоевскаго).
ренное... Для этой цѣли сжатое изложеніе, конечно, представляетъ больше удобствъ. Пусть, не довольствуясь учебникомъ, ученикъ каждую черту сдѣланной тамъ ха
рактеристики самъ провѣритъ на самомъ сочиненіи; пусть онъ выдержками изъ романа самъ иллюстрируетъ мысль, высказанную сжато, пусть онъ даже постарается опроверг
нуть эту мысль,—во всемъ этомъ для дѣла будетъ большая польза: разовьется самостоятельность ученика, поды
мется интересъ къ занятіямъ въ классѣ, возникнетъ жи
вая перекрестная бесѣда. Только при такомъ методѣ изученія новой литературы найдетъ ученикъ свои мысли, свои слова,—чего не будетъ, когда онъ станетъ изъ чужихъ „разглагольствованій выжимать то, что, почему-нибудь, ему показалось „дѣльнымъ“, и потомъ преподнесетъ учи
телю въ сухомъ, сжатомъ видѣ... Свой сжато-изложенный учебникъ я разсчитывалъ тѣсно связать съ параллельнымъ чтеніемъ соотвѣтствующихъ произведеній великихъ нашихъ писателей х).
Составляя послѣдній выпускъ своей „Исторіи русской словесности , я столкнулся съ большимъ затрудненіемъ— съ субъективизмомъ тѣхъ отзывовъ, которые характеризуют разныя произведенія русской литературы ХІХ-гов.
*) Въ своей „Исторической хрестоматіи* (ч. III) далъ я сокращенное изданіе тѣхъ избранныхъ сочиненій, которыя включены въ новыя министерскія программы. Я старался давать не отрывки, а по возможности цѣлыя произведѳнія, или ихъ сокращенія (все характерное печа
тается безъ измѣненія, менѣе важное—въ сжатомъ пересказѣ). Такимъ образомъ всякое произведеніе, помѣщенное въ моей хрестоматіи, про
изводить, болѣе или менѣе, цѣльное впечатлѣніѳ. Эта „хрестоматія“ тѣсно примыкаетъ къ учебнику,—она значительно облегчить ученику трудъ подыскиванья соотвѣтствующихъ мѣстъ въ оригиналѣ сочиненій. Осенью 1909 года вышелъ въ свѣтъ послѣдній выпускъ моей „истори
ческой хрестоматіи*, представляющій собой собраніе критическихъ ста • тей Добролюбова, Писарева, Ап. Григорьева, Страхова, Мережковскаго, Овсянико-Куликовскаго и др. (о сочиненіяхъ Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Гончарова, Островскаго, Л. Толстого, Достоевскаго).