іюня этого года Пушкинъ переселился на жительство въ Одессу. Тогда же начинается его знакомство съ женой негоціанта. Кто же была она? Пушкинъ и его одесскіе современники считали ее итальянкой; проф. Зеленецкій сообщаетъ, что она—дочь вѣнскаго бан




кира Риппа, полунѣмка, полуитальянка, съ примѣсью, быть можете, еврейской крови. Оречковичъ со словъ мужа Ризничъ утверждаете,




что она была итальянка, родомъ изъ Флоренціи. Нѣтъ основаній не вѣрить словамъ Сречковича. Относительно необыкновенной красоты г-жи Ризничъ всѣ современники согласны: высокаго роста, стройная, съ пламенными очами, съ шеей удивительной формы, съ косой до колѣнъ. Она ходила въ необыкновенномъ костюмѣ: въ мужской шляпѣ; въ длинномъ платьѣ, скрывавшемъ больпіія ступни погъ. Среди одесскихъ женщинъ она была поразительнымъ явленіемъ. В. И. Туманскій писалъ въ 1824 году изъ Одессы своей пріятельницѣ объ одесекихъ дамахъ: „недостатокъ свѣтскаго обра




зования чувствителенъ въ одесскихъ дамахъ. Женщины—первыя создательницы и истинныя подпоры обществъ. Слѣдовательно, имъ непростительно упущать всякую малость, способствующую выгодамъ сего новаго отечества. Всѣ приманки ума, ловкости просвѣщенія должны быть употреблены, дабы внушить въ мулсчинѣ и охоту къ свѣтскимъ удовольетвіямъ, и сердечную признательность къ дамамъ. У насъ ничего этого нѣтъ,—замужнія наши жен




щины (выключая прекрасную и любезную госпожу Ризничъ) дичатся людей*, и т. д. Ризничъ, очевидно, подходила къ тому идеалу женщины, который рисуете Туманскій. Амалія Ризничъ не была принята въ высшемъ одесскомъ обществѣ, которое и сосредоточи - валось-то въ одномъ домѣ графини Воронцовой. Что преграждало ей доступъ въ высшій свѣтъ: эксцентричность одежды, необыкновен




ность поведенія или соціальное положеніе, или, наконецъ, друіія обстоятельства, о которыхъ глухо говорите проф. Зелецецкій? На