произведеніяхъ стихотвореніе „Сожженное письмо 1825 года. Къ первымъ мѣсяцамъ пребыванія въ Михайловскомъ относится
элегія „Ненастный день потухъ“. Она и самимъ поэтомъ отнесена/ въ изданіи стихотвореній 1826 года, къ 1823 году—и всѣми изда
телями печатается подъ этимъ годомъ, но анализъ содержанідаетъ несомнѣнныя указанія на то, что элегія написана въ Михайловскомъ. Въ первыхъ четырехъ стихахъ поэтъ рисуетъ обстановку, которая окружаетъ его:
„Ненастный день потухъ; ненастной ночи мгла по небу стелется одеждою свинцовой,
Какъ привидѣніе, за рощею сосновой
Луна туманная квошла...
Все мрачную тоску на душу мнѣ наводить .
Пейзажъ, несомнѣнно, cеверный, и въ 1823 году поэтъ не могъ видѣть его передъ своими глазами. Этому пейзажу поэтъ противополагаетъ слѣдующую картину.
„Далеко, тамъ, луна въ сіяніи восходитъ, Тамъ воздухъ напоенъ вечерней теплотой, Тамъ море движется роскошной пеленой
Нодъ голубыми небесами...
Вотъ время: по горѣ теперь идетъ она
Къ брегамъ, потопленнымъ шумящими ввлнами,
Тамъ, подъ завѣтными скалами,
Теперь она сидитъ, печальна н одна“...
Нѣкоторые комментаторы относили этп стихи къ Ризничъ, но это невѣрно, потому что Ризничъ въ это время была въ Италіи, въ странѣ, въ которой не было для Пушкина „завѣтныхъ“ скалъ. Рѣчь идетъ, конечно, объ Одессѣ, и подъ скалами тутъ нужно по
нимать не скалы горь, а скалы гротовъ. П. О. Морозовъ дѣлаетъ совершенно неосновательное предположеніе, что „она“—это Марія Николаевна Раевская, та Раевская, о которой 18 октября 1824 го
элегія „Ненастный день потухъ“. Она и самимъ поэтомъ отнесена/ въ изданіи стихотвореній 1826 года, къ 1823 году—и всѣми изда
телями печатается подъ этимъ годомъ, но анализъ содержанідаетъ несомнѣнныя указанія на то, что элегія написана въ Михайловскомъ. Въ первыхъ четырехъ стихахъ поэтъ рисуетъ обстановку, которая окружаетъ его:
„Ненастный день потухъ; ненастной ночи мгла по небу стелется одеждою свинцовой,
Какъ привидѣніе, за рощею сосновой
Луна туманная квошла...
Все мрачную тоску на душу мнѣ наводить .
Пейзажъ, несомнѣнно, cеверный, и въ 1823 году поэтъ не могъ видѣть его передъ своими глазами. Этому пейзажу поэтъ противополагаетъ слѣдующую картину.
„Далеко, тамъ, луна въ сіяніи восходитъ, Тамъ воздухъ напоенъ вечерней теплотой, Тамъ море движется роскошной пеленой
Нодъ голубыми небесами...
Вотъ время: по горѣ теперь идетъ она
Къ брегамъ, потопленнымъ шумящими ввлнами,
Тамъ, подъ завѣтными скалами,
Теперь она сидитъ, печальна н одна“...
Нѣкоторые комментаторы относили этп стихи къ Ризничъ, но это невѣрно, потому что Ризничъ въ это время была въ Италіи, въ странѣ, въ которой не было для Пушкина „завѣтныхъ“ скалъ. Рѣчь идетъ, конечно, объ Одессѣ, и подъ скалами тутъ нужно по
нимать не скалы горь, а скалы гротовъ. П. О. Морозовъ дѣлаетъ совершенно неосновательное предположеніе, что „она“—это Марія Николаевна Раевская, та Раевская, о которой 18 октября 1824 го