Съ тихой грустью на блѣдныхъ устахъ, Подъ грозой, величаво—безгласная, Молода умерла ты, прекрасная, И такой же явилася мнѣ
При волшебно свѣтящей лунѣ“.
Н. А. Некрасовъ далекъ однако отъ изображенія своей матери пассивной личностью, существомъ, по слабости характера или вообще по собственной винѣ и житейской неприспособленности подвергаю
щимся невзгодамъ новой жизни: въ поступкѣ матери онъ видитъ геройскій подвигъ, сознательный, рѣшительный шагъ, не вспышку чувства и связанный съ нею необдуманный поступокъ, а разумное и благородное рѣшеніе уйти,, отъ ликующихъ, праздно болтающихъ въ ст.інъ погибающихъ“.
Двѣ отчизны было у матери поэта: одна, залитая кровью борцовъ за освобожденіе—Польша, другая, стонавшая подъ игомъ тяжелаго режима и позорнаго крѣпостничества—Россія, и мать поэта, по его изображенію, сознательно отдаетъ свои силы на служеніе ’ второй
Конечно, при положеніи русской женщины, хотя бы и помѣщицы, въ крѣпостническую эпоху, и въ силу характера мужа Александры Андреевны, ея помощь крѣпостнымъ рабамъ не могла быть особенно значительной; обрисовку этой типичной стороны русской жизни того вре
мени и обрисовку того, что все-таки могла сдѣлать для своихъ крѣ
постныхъ гуманная помѣщица, Н. А. Некрасовъ даетъ въ той же поэмѣ, говоря:
„Обречена на скромную борьбу,
Ты не могла голодному дать хлѣба, Ты не могла свободы дать рабу;
Но лишній разъ не сжало чувство страха Его души—ты то дала рабамъ.
Но лишній разъ изъ трепета и праха
Выть можетъ, даръ бѣднѣе капли въ морѣ? Но двадцать лѣтъ! Но тысячѣ сердецъ!...“
Счастье рабы-женщины, счастье труженика-пахаря она ставить выше своего личнаго. Въ уста матери сынъ-поэтъ влагаетъ такія слова:
„Несчастна я, терзаемая другомъ,
Но предъ тобой, о женщина—раба,
Передъ рабомъ, согнувшимся надъ плугомъ, Моя судьба—завидная судьба.
Несчастна ты, о родина, я знаю—
Весь край въ крови, весь пламенемъ обьятъ,
При волшебно свѣтящей лунѣ“.
Н. А. Некрасовъ далекъ однако отъ изображенія своей матери пассивной личностью, существомъ, по слабости характера или вообще по собственной винѣ и житейской неприспособленности подвергаю
щимся невзгодамъ новой жизни: въ поступкѣ матери онъ видитъ геройскій подвигъ, сознательный, рѣшительный шагъ, не вспышку чувства и связанный съ нею необдуманный поступокъ, а разумное и благородное рѣшеніе уйти,, отъ ликующихъ, праздно болтающихъ въ ст.інъ погибающихъ“.
Двѣ отчизны было у матери поэта: одна, залитая кровью борцовъ за освобожденіе—Польша, другая, стонавшая подъ игомъ тяжелаго режима и позорнаго крѣпостничества—Россія, и мать поэта, по его изображенію, сознательно отдаетъ свои силы на служеніе ’ второй
Конечно, при положеніи русской женщины, хотя бы и помѣщицы, въ крѣпостническую эпоху, и въ силу характера мужа Александры Андреевны, ея помощь крѣпостнымъ рабамъ не могла быть особенно значительной; обрисовку этой типичной стороны русской жизни того вре
мени и обрисовку того, что все-таки могла сдѣлать для своихъ крѣ
постныхъ гуманная помѣщица, Н. А. Некрасовъ даетъ въ той же поэмѣ, говоря:
„Обречена на скромную борьбу,
Ты не могла голодному дать хлѣба, Ты не могла свободы дать рабу;
Но лишній разъ не сжало чувство страха Его души—ты то дала рабамъ.
Но лишній разъ изъ трепета и праха
Онъ поднялъ взоръ бодрѣе къ небесамъ;
Выть можетъ, даръ бѣднѣе капли въ морѣ? Но двадцать лѣтъ! Но тысячѣ сердецъ!...“
Счастье рабы-женщины, счастье труженика-пахаря она ставить выше своего личнаго. Въ уста матери сынъ-поэтъ влагаетъ такія слова:
„Несчастна я, терзаемая другомъ,
Но предъ тобой, о женщина—раба,
Передъ рабомъ, согнувшимся надъ плугомъ, Моя судьба—завидная судьба.
Несчастна ты, о родина, я знаю—
Весь край въ крови, весь пламенемъ обьятъ,