— ІІІ —
ІНелъ 18 60/61 учебный годъ. Я былъ студентомъ историко-Филологическаго Факультета въ Москвѣ. Хорошо помню, какъ въ аудиторію, гдѣ собрался нашъ 4-й курсъ, передъ началомъ лекціи кѣмъ-то была принесена вновь отпечатанная книга и раздана всѣмъ присутствовавшимъ отъ имени бывшаго студента Рыбникова. Мы всѣ хорошо помнили Павла Рыбникова; не болѣе трехъ лѣтъ назадъ онъ былъ среди насъ и по окончаніи курса оставилъ Москву. Слышно было, что онъ живетъ въ Петроза
водск—и вотъ, не успѣли мы еще окончить курса, какъ онъ напоминалъ о себѣ, приславъ цѣлый объемистый томъ своихъ трудовъ, которымъ суждено было внести оживленіе въ изученіе народной поэзіи. До тѣхъ поръ мы были лишь слегка знакомы съ этой областью словесности изъ лекцій профессора ПГевырева. Ѳ. И. Буслаевъ, смѣнившій его, свои курсы ограничивалъ еще книжной словесностью и только гото
вился къ изслѣдованію русскаго эпоса, подвигнутый къ тому появленіемъ новыхъ сборниковъ народныхъ пѣсенъ. Небольшой 1-й выпускъ „Пѣсенъ, собранныхъ П. В. Кирѣевскимъ11, вышелъ годомъ ранѣе, а въ томъ же 1861 году присоединились къ нему и еще два выпуска (2 й и 3-й) того же собранія. Рядъ статей Ѳ. И. Буслаева въ „Русскомъ Вѣстникѣ^ подъ заглавіемъ: „Русскій богатырскій эпосъ^ былъ эпохою для насъ, дотолѣ смутно знакомыхъ съ пѣснями Кирши Данилова. „На Русиа, читали мы въ статьѣ профессора Буслаева, „совершалось то, чего не бывало ни въ одной изъ цивилизоваиныхъ европейскихъ странъ: явилась свѣтская литература, созданная изъ случайныхъ, кое-какъ и отовсюду нахватанныхъ, чуждыхъ намъ элементовъ. Рус
ская народность стала не основою для этой колонизованной на Руси литературы, а мишенью, въ которую время отъ времени она направляла свои сатирическіе выстрѣлы, какъ въ дикое невѣжество, которое надо искоренить въ конецъй. Указывая затѣмъ на малое вниманіе публики и современной (60-хъ годовъ) къ произведеніямъ народнаго творчества, проФессоръ замѣчалъ иронически: „Русская народность есть точно такая же на Руси специальность, какъ санскритскій языкъ или греческія древности11... „А между тѣмъ“, продолжалъ онъ, „многія изъ пѣсенъ, изданныхъ г. Рыбниковымъ, такъ пре
красны, что самъ Пушкинъ преклонился бы передъ высоко-наивною и классическою граціей, которую въ нихъ вдохнула простонародная Фантазія; а между тѣмъ эти пре
красный пѣсни доселѣ оглашаютъ Русскую землю по всѣмъ концамъ ея, воспѣвая миѳическихъ богатырей и историческихъ героевъ нашего отечества; и внимательному просвѣіценному слуху могли бы эти вѣковыя пѣсни такъ много внушить, могли бы пробудить въ умѣ столько полезныхъ идей, а въ сердцѣ столько любви къ родной землѣ, и особенно въ такую эпоху, когда коренное преобразованіе быта народнаго на нашихъ глазахъ полагаетъ новыя основы для будущихъ успѣховъ русской цивилиза
ций... „Какъ бы легкомысленно ни смотрѣли въ настоящее время у насъ на народное направленіе въ изученіи литературы и искусства, нельзя сомнѣваться, что этому направленію предстоитъ болѣе счастливая будущность11.
Вотъ что читали мы болѣе четверти вѣка тому назадъ, какъ новость для насъ и какъ желанное будущее для автора этихъ строкъ.
Предсказаніе его не замедлило исполниться. Русская наука съ тѣхъ поръ не покидала родную поэзію, посвящая ей капитальные труды. Не замедлила и школа вне* сеніемъ народной поэзіи въ число произведеній, знакомство съ которыми стало обязательно для учащагося юношества.
ІНелъ 18 60/61 учебный годъ. Я былъ студентомъ историко-Филологическаго Факультета въ Москвѣ. Хорошо помню, какъ въ аудиторію, гдѣ собрался нашъ 4-й курсъ, передъ началомъ лекціи кѣмъ-то была принесена вновь отпечатанная книга и раздана всѣмъ присутствовавшимъ отъ имени бывшаго студента Рыбникова. Мы всѣ хорошо помнили Павла Рыбникова; не болѣе трехъ лѣтъ назадъ онъ былъ среди насъ и по окончаніи курса оставилъ Москву. Слышно было, что онъ живетъ въ Петроза
водск—и вотъ, не успѣли мы еще окончить курса, какъ онъ напоминалъ о себѣ, приславъ цѣлый объемистый томъ своихъ трудовъ, которымъ суждено было внести оживленіе въ изученіе народной поэзіи. До тѣхъ поръ мы были лишь слегка знакомы съ этой областью словесности изъ лекцій профессора ПГевырева. Ѳ. И. Буслаевъ, смѣнившій его, свои курсы ограничивалъ еще книжной словесностью и только гото
вился къ изслѣдованію русскаго эпоса, подвигнутый къ тому появленіемъ новыхъ сборниковъ народныхъ пѣсенъ. Небольшой 1-й выпускъ „Пѣсенъ, собранныхъ П. В. Кирѣевскимъ11, вышелъ годомъ ранѣе, а въ томъ же 1861 году присоединились къ нему и еще два выпуска (2 й и 3-й) того же собранія. Рядъ статей Ѳ. И. Буслаева въ „Русскомъ Вѣстникѣ^ подъ заглавіемъ: „Русскій богатырскій эпосъ^ былъ эпохою для насъ, дотолѣ смутно знакомыхъ съ пѣснями Кирши Данилова. „На Русиа, читали мы въ статьѣ профессора Буслаева, „совершалось то, чего не бывало ни въ одной изъ цивилизоваиныхъ европейскихъ странъ: явилась свѣтская литература, созданная изъ случайныхъ, кое-какъ и отовсюду нахватанныхъ, чуждыхъ намъ элементовъ. Рус
ская народность стала не основою для этой колонизованной на Руси литературы, а мишенью, въ которую время отъ времени она направляла свои сатирическіе выстрѣлы, какъ въ дикое невѣжество, которое надо искоренить въ конецъй. Указывая затѣмъ на малое вниманіе публики и современной (60-хъ годовъ) къ произведеніямъ народнаго творчества, проФессоръ замѣчалъ иронически: „Русская народность есть точно такая же на Руси специальность, какъ санскритскій языкъ или греческія древности11... „А между тѣмъ“, продолжалъ онъ, „многія изъ пѣсенъ, изданныхъ г. Рыбниковымъ, такъ пре
красны, что самъ Пушкинъ преклонился бы передъ высоко-наивною и классическою граціей, которую въ нихъ вдохнула простонародная Фантазія; а между тѣмъ эти пре
красный пѣсни доселѣ оглашаютъ Русскую землю по всѣмъ концамъ ея, воспѣвая миѳическихъ богатырей и историческихъ героевъ нашего отечества; и внимательному просвѣіценному слуху могли бы эти вѣковыя пѣсни такъ много внушить, могли бы пробудить въ умѣ столько полезныхъ идей, а въ сердцѣ столько любви къ родной землѣ, и особенно въ такую эпоху, когда коренное преобразованіе быта народнаго на нашихъ глазахъ полагаетъ новыя основы для будущихъ успѣховъ русской цивилиза
ций... „Какъ бы легкомысленно ни смотрѣли въ настоящее время у насъ на народное направленіе въ изученіи литературы и искусства, нельзя сомнѣваться, что этому направленію предстоитъ болѣе счастливая будущность11.
Вотъ что читали мы болѣе четверти вѣка тому назадъ, какъ новость для насъ и какъ желанное будущее для автора этихъ строкъ.
Предсказаніе его не замедлило исполниться. Русская наука съ тѣхъ поръ не покидала родную поэзію, посвящая ей капитальные труды. Не замедлила и школа вне* сеніемъ народной поэзіи въ число произведеній, знакомство съ которыми стало обязательно для учащагося юношества.