и прежде всего с применением арсенала всевозможных пыток. Особенно жестоко пострадал глава заговора Челяднин-Федоров. Он погиб не только сам с семейством, но все его поместья с их обитателями и хранившимся там имуществом подверглись полному уничтожению. Описание этих подробностей у Шлихтинга имеет особое значение, как вероятное пока
зание очевидца. В результате расследования измены оказалось, что она пустила свои корни очень глубоко и захватила высшие
власти Новгорода, как светские, так и духовные, в союзе с наиболее близкими к царю лицами, как, например, князем Вяземским, которому царь особенно доверял.1
Это и вызвало знаменитый разгром Новгорода, которому Шлихтинг в своем „Сказании уделяет очень много места. Но можно думать, что он не был при этом лично. Этим легче
всего объясняются некоторые неточности рассказа. Так, прежде всего Шлихтинг относит Новгородский поход к 1569 г., тогда как он начался только в декабре 1569 г., а к Новгороду царь подступил уже 2 января 1570 г. (ст. ст.). Далее, вопреки нашей летописи, Шлихтинг представляет дело так, будто из слободы
царь прямо двинулся на Новгород, а потом уже опустошил Тверь и Торжок. Но участники похода, Таубе и Крузе и Штаден, воспроизводят летописный порядок.
Рассказ о походе Грозного на Псков передан у Шлихтинга очень кратко. Так, у него нет ни малейшего упоминания про того юродивого, который удержал царя от разгрома города, хотя про этого юродивого говорят все другие иностранцы, не только современники, как Таубе и Крузе и Штаден, но и более поздние, как Горсей и Флетчер. Интересно свидетельство Шлихтинга, что во Пскове всю ярость и жестокость царь обратил против монахов. Между тем Карамзин,2 со слов наших летописей, говорит, что Грозный как раз не велел трогать иноков и священников. Можно думать, что прав скорее ино
странец, так как в заговоре против царя духовенство принимало деятельное участие, за что и пострадало сильно в Новгороде; этого не отрицают и наши летописи. „Церковь, как феодальная сила, всегда была теснее связана с боярством, нежели с демократическими слоями .3
1 Ср. вышеприведенное место из Карамзина (т. IX, прим. 299). 2 Карамзин, т. IX, стр. 98.
3 М. Н. Покровский. Русская история.
зание очевидца. В результате расследования измены оказалось, что она пустила свои корни очень глубоко и захватила высшие
власти Новгорода, как светские, так и духовные, в союзе с наиболее близкими к царю лицами, как, например, князем Вяземским, которому царь особенно доверял.1
Это и вызвало знаменитый разгром Новгорода, которому Шлихтинг в своем „Сказании уделяет очень много места. Но можно думать, что он не был при этом лично. Этим легче
всего объясняются некоторые неточности рассказа. Так, прежде всего Шлихтинг относит Новгородский поход к 1569 г., тогда как он начался только в декабре 1569 г., а к Новгороду царь подступил уже 2 января 1570 г. (ст. ст.). Далее, вопреки нашей летописи, Шлихтинг представляет дело так, будто из слободы
царь прямо двинулся на Новгород, а потом уже опустошил Тверь и Торжок. Но участники похода, Таубе и Крузе и Штаден, воспроизводят летописный порядок.
Рассказ о походе Грозного на Псков передан у Шлихтинга очень кратко. Так, у него нет ни малейшего упоминания про того юродивого, который удержал царя от разгрома города, хотя про этого юродивого говорят все другие иностранцы, не только современники, как Таубе и Крузе и Штаден, но и более поздние, как Горсей и Флетчер. Интересно свидетельство Шлихтинга, что во Пскове всю ярость и жестокость царь обратил против монахов. Между тем Карамзин,2 со слов наших летописей, говорит, что Грозный как раз не велел трогать иноков и священников. Можно думать, что прав скорее ино
странец, так как в заговоре против царя духовенство принимало деятельное участие, за что и пострадало сильно в Новгороде; этого не отрицают и наши летописи. „Церковь, как феодальная сила, всегда была теснее связана с боярством, нежели с демократическими слоями .3
1 Ср. вышеприведенное место из Карамзина (т. IX, прим. 299). 2 Карамзин, т. IX, стр. 98.
3 М. Н. Покровский. Русская история.