здесь лишены возможности пересыпать свои тонкие пески. На них накинут плотный темнозеленый бархатный ковер совсем молодого, густыми и правильными рядами засажен
ного ельника. Разумеется, неудобные земли кое-где уступают место влажным и на диво плодородным польдерам — высу
шенным болотам. Основными тонами пейзажа остаются все же — алый вереск, темная хвоя и бурый лишай.
И так до самого Роттердама.
Из всех европейских портов с мировым грузооборотом— Роттердам самый молодой и самый грязный. Он стал раз
виваться и расти только лишь в первой половине прошлого века, после отделения Бельгии, когда голландцы установили высокую пошлину за проход судов через устье Шельды и тем парализовали Антверпен и отвлекли большую часть его тор
говли и транзита на Роттердам. Во второй половине века стала бурно развиваться тяжелая германская промышлен
ность в Саарской области: и на Рейне. С этого времени работы хватало для обоих. Теперь оба порта почти равны по величине и более чем когда-либо соперничают друг с другом.
По части грязи Роттердам вне конкуренции. Удивительнее всего, что грязен здесь даже не порт, а сам город. И чем
дальше улицы от портового района, тем грязнее. Город вовсе не старинный, но устроен почему-то так, что между несколькими широкими улицами—бульварами расположена
густая и неправильная сеть кривых и малых улиц. Некоторые из них до того узки, что по ним возможно только пешеходное движение — никакая упряжка не пройдет насквозь. Зловоние, грязь и грязные ребятишки одинаковы на широких и на узких улицах.
Порт, расположенный на двух рукавах Мааса, обтекающих длинный веретенообразный остров, громаден, очень живописен и исключительно богат сложным механическим оборудованием. Через реку, через каналы и бассейны мно
жество мостов. Как и в Гамбурге, они представляют собой здесь немаловажное украшение порта. Средняя часть одного из железнодорожных мостов была до сих пор поворотной. Теперь по обе стороны ее на устоях воздвигнуты высокие башни из железным ферм и по этим башням вся средняя часть моста будет подыматься вверх. Сооружение такое, что посмотришь на него — закачаешься. Мосты на каналах все разводные, и суда здесь в таком изобилии снуют взад и вперед, что уличное движение в районе порта то и дело за
держивается пропуском баржей и буксиров. Движение по воде и по улицам слилось в одну систему, и мосты расхо
дятся, пропуская мачты и трубы по свистку тех же самых
полицейских, которые поднятием руки задерживают поток автомобилей, трамваев и грузовиков.
Сам Маас тут так полноводен, широк и огромен, что