окрашена в дымчато-пыльный серый цвет. Полынь, колючки, чернобыльник растут в ней и покрывают ее плотной лишь кое-где прорванной попоной. На этой серой однотонности хорошо заметен каждый предмет. На расстоянии десяти километров человек чело
века свободно увидит. А если кто идет или едет, то его можно рассмотреть простым глазом и на значительно большем расстоянии. В степи, если уж ты приметил кого, то можешь уверенно и спо
койно следить за ним и за всеми его движениями. Спрятаться ему от тебя нельзя и деться некуда. На землю ляжет плашмя, прижмется к ней, так и тут не надолго скроется от взгляда и от наблюдения.
Если погоня заметит тебя в степи, горе тебе. От нее нипочем никогда не уйти. Она тебя не выпустит из вида и рано или поздно настигнет. Разве только самой надоест и отстанет. В степи чело
веку нечем укрыться и заслониться. Здесь нет предметов, которые так ласково окружают нас во всех иных местах на земле и дают так много возможностей и комбинаций. Голая степь с головой вы
дает человека. Страшно быть преследуемым в степи. Здесь земля скрывает в невидных норках только крыс да сусликов, да иную
тварь, а беглеца-человека не скроет. Только за ночь одну, как за ширму, может он укрыться и спрятаться. Если погоня до ночной темноты не возьмет свое, беглец может забежать за сумрак, как за надежное прикрытие. Ночью нигде не бывает спокойней и вер
ней, чем в степи. Когда месяца нет на небе, то темнота глубока до пределов. Ночную Сальскую степь никто не осветит.
С вершины скирды уже ничего нельзя было видеть, совсем стемнело. От сумерек степная жара быстро спадала, и полынь на
чала горько пахнуть. Страшная, беззащитная, с головой выдающая степная открытость мглела, туманилась и заворачивалась в ночь.
Когда мы приближались к концессионной усадьбе, зазвонил колокол к ужину.
К колодцу на перекрестке трех дорог вышел агроном поглядеть на большую звезду, которая по его расчету стояла как раз в зените над пишвановской мазанкой.
Сванетия — зовут ее грузины, Шони — мингрельцы, Шван — называют себя сами сваны.
Сванетия значится страной полунедоступной. Имя ее пугает путешественников и подбивает альпинистов на подвиг проникновения в нее.
Когда я заявил, что еду в Сванетию, дантист, сверливший мне зуб, завопил: „Помилуйте, что вы делаете! Мой брат туда ездил — радехонек, что жив вернулся. Какие кручи, какие потоки, а вместо мостов — одно бревно над бездной!

Страна Шван.

С. Третьяков.