Для музеев художники не писали, писать не могут и не будут, какие бы могущественнейшие идеи ими ни владели.
Е. Общественная организация и станковизм.
Следующий вывод: меценатство по отношению к станковому - искусству может осуществляться лишь частным путем или через
частных лиц как потребителей. Коллективное меценатство, а тем более коллективизированный заказ в качестве постоянной меры есть сплошная утопия, нечто внутренне-противоречивое, дестанковизация станковизма, попытка оторвать форму от способов ее социального использования.
Государство, профсоюз, кооператив и т. д. в качестве потребителей станковой картины суть владельцы настоящих или долженствующих создаться музеев; Наркомпрос не человек, а учреждение, и если даже допустить, что заказы будут производиться для развески в многочисленных общественных помещениях, то рано или поздно они станут превращаться в музейные коллекции; стан
ковизм будет отсрочен на время, если он вообще может быть отсрочен подобными мероприятиями: история не знает ни одного случая, когда бы формы художественного производства противоречили бы формам художественного потребления.
Вывод: станковизм или продолжит существование как „частноквартирное“ искусство или погибнет.
F. Будущее станковизма.
Современная строительная техника заставляет оставить надежды на возможность возрождения фрески; фотография вскоре совсем
изгонит из книги иллюстрацию; вот почему если изобразительность выживет, то в форме станковой картины. Здесь кроется трагизм социально-воодушевленного изобразительника наших дней: коллек
тивизированная эпоха, казалось бы, нуждается (если она вообще нуждается в продуктах ремесленного искусства), казалось бы при
способлена к так называемым монументальным произведениям,— такова идеологическая традиция,—а между тем социально-технические тенденции эпохи слишком „монументальны“ сами по себе, чтобы не воспрепятствовать соответствующей эстетике: сочетание фрески с бетоном и стеклом было бы „вкусовым“ варварством — раз, нарушением элементарного „режима экономии“ — два. А по
сему — станковая картина. Но ей нечего делать в залах профсоюзов, клубах фабрик и т. д. Опыт доказал, что там прививается
и на тему — неспособен побудить станковизм к творчеству. Если нынешние советские художники кое-что создали к годовщине, то в той мере, в которой они до того писали аналогичные произведения и в которой заказанное было для них своеобразным прикладничеством, — отдельным фактом на фоне обычного станкового производства для обычных станковых целей.
Е. Общественная организация и станковизм.
Следующий вывод: меценатство по отношению к станковому - искусству может осуществляться лишь частным путем или через
частных лиц как потребителей. Коллективное меценатство, а тем более коллективизированный заказ в качестве постоянной меры есть сплошная утопия, нечто внутренне-противоречивое, дестанковизация станковизма, попытка оторвать форму от способов ее социального использования.
Государство, профсоюз, кооператив и т. д. в качестве потребителей станковой картины суть владельцы настоящих или долженствующих создаться музеев; Наркомпрос не человек, а учреждение, и если даже допустить, что заказы будут производиться для развески в многочисленных общественных помещениях, то рано или поздно они станут превращаться в музейные коллекции; стан
ковизм будет отсрочен на время, если он вообще может быть отсрочен подобными мероприятиями: история не знает ни одного случая, когда бы формы художественного производства противоречили бы формам художественного потребления.
Вывод: станковизм или продолжит существование как „частноквартирное“ искусство или погибнет.
F. Будущее станковизма.
Современная строительная техника заставляет оставить надежды на возможность возрождения фрески; фотография вскоре совсем
изгонит из книги иллюстрацию; вот почему если изобразительность выживет, то в форме станковой картины. Здесь кроется трагизм социально-воодушевленного изобразительника наших дней: коллек
тивизированная эпоха, казалось бы, нуждается (если она вообще нуждается в продуктах ремесленного искусства), казалось бы при
способлена к так называемым монументальным произведениям,— такова идеологическая традиция,—а между тем социально-технические тенденции эпохи слишком „монументальны“ сами по себе, чтобы не воспрепятствовать соответствующей эстетике: сочетание фрески с бетоном и стеклом было бы „вкусовым“ варварством — раз, нарушением элементарного „режима экономии“ — два. А по
сему — станковая картина. Но ей нечего делать в залах профсоюзов, клубах фабрик и т. д. Опыт доказал, что там прививается
сменяемая и утилитарная форма; станковая же картина рассчитана на „навсегда“ и „на вообще“. Никакой социальный заказ — прямой
и на тему — неспособен побудить станковизм к творчеству. Если нынешние советские художники кое-что создали к годовщине, то в той мере, в которой они до того писали аналогичные произведения и в которой заказанное было для них своеобразным прикладничеством, — отдельным фактом на фоне обычного станкового производства для обычных станковых целей.