Шофер посмотрел на небо и сказал: — Обязательно будет дождь, а ведь верха у моей машины нет. Действительно, какой уж тут верх, когда и с низом-то дело об
стояло не вполне благополучно. По форме кузов, в котором я сидел, напоминал корыто, в каких бабы стирают белье. Невольно думалось о том, как удобно во время дождя сидеть в этом кузове.
— Поедем в гостиницу? — спросил шофер.
Я вовсе не был расположен отказаться от знакомства с Ростовом из одной лишь боязни промокнуть. Второй случай к такому знакомству мог представиться не так-то скоро.
— Нет, что же, — сказал я, — взялся ехать, так поезжай, авось от дождя не размякнешь.
— Мне-то что? — ответил он, пожимая плечами. — Вам хуже. И мы поехали дальше.
Пересекши поперек культурную часть города, мы приехали в один из самых достопримечательных районов, представляющий собою нечто специфическое и неповторяемое. Называется он звучно и многообещающе: Нахаловка.
— Почему Нахаловка? Жители тут, что ли, такие?
— Да нет. Жители тут обыкновенные — рабочие живут. Только селились уж очень нахально.
— То есть, как это нахально селились? Других, что ли, выгоняли и сами занимали их квартиры? — спрашивал я с удивлением, оглядывая жалкие строения и не понимая, зачем нужно было нахально внедряться в такие лачуги.
— Зачем же выгонять: просто занимали, никого не спрашивая, свободные участки за городом, строились и начинали жить. Так нахально поселились, оттого и Нахаловка.
Нахальство, очевидно, заключалось в том, что не имевшее крова рабочее население само устроилось на свободной площади не в плановом, так сказать, порядке и без соответствующих ордеров на пустопорожние места. Широкой раскинутостью своей Нахаловка напоминает распланировку и строительную манеру казачьих станиц.
Дальше, где-то за чертой города, расположен новый рабочий городок, который, говорят, достопримечателен по своей культурности и организованности, как образец современного рабоче-жилищного строительства. Мы направились к нему.
Тучи и облака с самого утра как-то шало ходили по небу. Бессистемно слонялись туда и сюда, то сбиваясь в кучу, то раз
бредаясь в разные стороны. Постепенно они заметно уплотнялись.
Но в широкие просветы между ними солнце продолжало сиять во всю и парило полетнему. С туч скатились первые капли, крупные и холодные. Шофер посмотрел на меня: — Что ж, поедем или вернемся? — Поедем, — отвечал я. — Ведь промокнете.
— Ничего, выдержим.
Поехали дальше. Там, где кончается неуверенный строй наха
стояло не вполне благополучно. По форме кузов, в котором я сидел, напоминал корыто, в каких бабы стирают белье. Невольно думалось о том, как удобно во время дождя сидеть в этом кузове.
— Поедем в гостиницу? — спросил шофер.
Я вовсе не был расположен отказаться от знакомства с Ростовом из одной лишь боязни промокнуть. Второй случай к такому знакомству мог представиться не так-то скоро.
— Нет, что же, — сказал я, — взялся ехать, так поезжай, авось от дождя не размякнешь.
— Мне-то что? — ответил он, пожимая плечами. — Вам хуже. И мы поехали дальше.
Пересекши поперек культурную часть города, мы приехали в один из самых достопримечательных районов, представляющий собою нечто специфическое и неповторяемое. Называется он звучно и многообещающе: Нахаловка.
— Почему Нахаловка? Жители тут, что ли, такие?
— Да нет. Жители тут обыкновенные — рабочие живут. Только селились уж очень нахально.
— То есть, как это нахально селились? Других, что ли, выгоняли и сами занимали их квартиры? — спрашивал я с удивлением, оглядывая жалкие строения и не понимая, зачем нужно было нахально внедряться в такие лачуги.
— Зачем же выгонять: просто занимали, никого не спрашивая, свободные участки за городом, строились и начинали жить. Так нахально поселились, оттого и Нахаловка.
Нахальство, очевидно, заключалось в том, что не имевшее крова рабочее население само устроилось на свободной площади не в плановом, так сказать, порядке и без соответствующих ордеров на пустопорожние места. Широкой раскинутостью своей Нахаловка напоминает распланировку и строительную манеру казачьих станиц.
Дальше, где-то за чертой города, расположен новый рабочий городок, который, говорят, достопримечателен по своей культурности и организованности, как образец современного рабоче-жилищного строительства. Мы направились к нему.
Тучи и облака с самого утра как-то шало ходили по небу. Бессистемно слонялись туда и сюда, то сбиваясь в кучу, то раз
бредаясь в разные стороны. Постепенно они заметно уплотнялись.
Но в широкие просветы между ними солнце продолжало сиять во всю и парило полетнему. С туч скатились первые капли, крупные и холодные. Шофер посмотрел на меня: — Что ж, поедем или вернемся? — Поедем, — отвечал я. — Ведь промокнете.
— Ничего, выдержим.
Поехали дальше. Там, где кончается неуверенный строй наха