Между тем опаздывать мне было нельзя. В этом поезде ехали два товарища, с которыми мне надлежало соединиться в Ростове для совместного дальнейшего путешествия. Нужно было во что бы то ни стало добраться во время до вокзала. Я посмотрел на сплош
ную воду за пределами нашего прикрытия и ничего, кроме воды,
не увидел. Некоторое успокоение нашел, сравнив мысленно этот ливень с тайфуном и ураганами южных морей. Постарался уверить себя, что разгул тропических стихий страшней и грандиозней ро
стовского ливня, и отважно вышел из-под прикрытия. Ноги мои были в то же мгновение подхвачены потоком и устремились в не
известном направлении. Я полетел вперед, скользя, как на лыжах, и едва сохраняя равновесие. Меня проводил в дальнейшее плавание восторженный взрыв женского хохота за моей спиной.
Через несколько мгновений, когда прошло первое оглушение, я кое-как справился с инерцией движения водяной массы у себя под ногами, и способность произвольно передвигать конечностями была мне возвращена. Гораздо хуже обстояло сверху. Грохот ливня по силе уже приближался к грохоту Ниагарского водопада. Не
истовый шум оглушал и сбивал с толку. Плотность водяных потоков
была так велика, что для воздуха почти не оставалось места. Рыбе в этой атмосфере было бы значительно легче дышать, чем человеку. Глаза невозможно было держать открытыми, да и водный туман отличался полной непроницаемостью. Видеть нельзя было ничего. Дорогу приходилось находить наугад. Все же, наглотавшись воды, как дельфин, я добрался до домика, где укрылся циклонэт. Шофер в кампании еще нескольких человек расположился на террасе. Я должен был остановиться на ступеньках. Взойти на террасу было совершенно невозможно. С меня низвергалось такое количество воды, что ею можно было бы приводить в движение деревянную водяную мельницу в течение целой недели.
— До поезда остается 20 минут, — сказал я шоферу. — Надо ехать.
Он посмотрел на меня с недоумением. — Ничего не поделаешь.
Я старался говорить мягко, но настойчиво.
— К поезду опоздать мне никак нельзя, а вы взялись доставить меня обратно на вокзал. Нужно ехать.
Увидев, что убедить его на это рискованное предприятие будет не так-то легко, я решил действовать на шоферское самолюбие.
— Что ж, машина ваша не выплывет, захлебнется? — спросил я иронически.
—- Машина-то выплывет, — сказал он, совсем, впрочем, неуверенно, — большая не пройдет, а эта пройдет, у нее мотор выше. Да ведь не видать ничего. И простудиться можно.
— А ехать все-таки нужно.
Говоря это вполне спокойным и уверенным тоном, я в то же время сознавал нелепость моих домогательств и понимал, что из этого все равно ничего не получится. Всякая попытка ехать была безу