Сейчас не Жаров противостоит Мандельштаму и не Багрицкий — Кириллову, а всем им вместе перешли дорогу газетные стихи.
Последние противостоят и лирике высокого парения и сельвинскому эпосу.
По эту и по ту сторону газетного листа — вот где проходит теперь разделяющая черта. Именно по этой черте вытягиваются фронты, собираются силы, идет борьба.
Тема настоящей статьи — о творчестве поэтов, которые силою вещей оказались по ту сторону газетного задания. Мы взяли наиболее характерных из них и по их последним сборникам просле
дили рост и усиление демобилизационных настроений в поэзии.
Баяны и гусляры
Прежде всего, о горячо любимых опорках и о посконном рядне. Одним словом, о Петре Орешине („Откровенная лира , изд.
„Федерация , 1928 г., 148 стр.) и о Павле Дружинине („Черный хлеб , изд. „Федерация , 1928 г., 104 стр.).
Основной лирической темой их является тема „погибающего в городе мужика.
У Дружинина это выражено особенно традиционно:
Был я в Пензе, был в Рязани... А в недобром часе
Насмотрелся всякой дряни Вволю на парнасе.
И, теперь лишь сердцу внемля, Об одном жалею,
Что пахать родную землю
Больше не сумею (стр. 62).
Эти стихи — даже и в пределах лирической панихиды — не более, как повторные. Они почти слово в слово перепевают „Москву кабацкую в следующем ее полустрофии:
Мне приснилось рязанское небо И моя непутевая жизнь.
Самое скрещивание „парнаса с „Рязанью —тоже есенинское, хотя наиболее блестящее использование этого приема и не прина
длежит ему. Такие бракосочетания несходственных натур были часты в стихах футуристов.
В пределах этой же лирической темы подвывает и Орешин:
Я не знаю, что со мною будет, Но одно мне ясно до конца:
Прежде срока похоронят люди
Смелого и дерзкого певца (стр. 34).