Смелого — по части передразнивания, и дерзкого — по части попадания в чужой след. Но дело даже и не в подражании.
Стихи Орешина и Дружинина отвратительны тем, что они насильственно „внашивают человека деревни в круг чувств — до самооплевания включительно,—свойственных самим авторам, но не этому человеку.
Они отвратительны тем, что наглухо застилизовывают деревню. Деревня оказывается напетой на А. К. Толстом и возникает не на разговорном — мужицком, а на каком-то претенциозно-славянолюбском словарном фундаменте.
Ну-ка, жена, свет-Алена, Что взгрустнула?


Аль, бабена, про милена Вспомянула? (стр. 42).




Характерно, что таким ой-калина-ой-малина-языком Дружинин рассказывает не про какую-нибудь несмеяну, а про сегодняшнюю горькую бабью долю.


Тоже и Орешин. „Родина-краса“ посажена у него на такой ах-ты-гой-еси-стиль, состоящий из таких „чудо-гуслей , „баянов
и „ковшей застольных , что в результате не остается ни родины, ни красы. Орешин замечателен еще и тем, что у него живая ком
сомолка превращается в „девчонку-атаманку (стр. 133), а Пугачов именуется „Емельяном-разбойником (стр. 126), несмотря на то, что этот Емельян был не атаманом и не кудеяром, а вооруженным восстанием.
Очень претенциозны и следующие строки:
Где хоры музык, рев знамен, Походный гул и шквал?


Далекий сон, прекрасный сон Приснился и пропал.




Как будто если без „музыки , то уж и не революция!


А между тем деревенская психика, хотя и без оркестров, а перестраивается заново. Появляются новые культурные навыки. Ком
плекс социальных инстинктов перетряхивается. И, конечно, в усло


виях такой деревни, возлюбившей технику и электричество, — „овсяная и всякая иная „непышная красота (Дружинин) звучит ложью и юродством во мужике.


Дружинин и сам, разумеется, понимает, что он лжет, „удивляя Москву лаптями (стр. 96), но, вопервых, это его признанье — не более, чем очередное лирическое раздумье, а вовторых, на остальных ста страницах книги литературным фактом являются именно „лапти , „сарафаны и другие окаменелости.


У него, например,-—




Поет ямщик о горькой доле




С надрывным хлипом мужика (стр. 55).