успехом. К этому и относятся мои строчки в стихотворении, помещенном в прошлом номере „Лефа“.
Каждый писатель должен знать своего читателя. Это — бесспорно. Знать круг его интересов, диапазон его представлений, иметь с ним общую культурную установку. В этом мы достигли всяческих успехов. Есенин, Леонов, Калинников, Евдокимов — разве
они не знают, или не знали вкусов и требований своего читателя? Знают и знали настолько тонко, что стоит им только руку про
тянуть — вот они уже хлопают по плечу своего сочувственника и читателя. Они читателя и читатель их. Но это панибратское, по
хлопывание может однажды закончиться отхлопнутыми плечами. Ведь у писателя две руки, а у читателей их сотни тысяч. Закачаешься!
О том, что нужно создавать читателя, у нас говорить не принято. А мне кажется, мой насчитывающийся единицами читатель, вроде того шахтера Анненского рудника, что прислал нам письмо (см. № 4 „Лефа“), в тысячу раз сильнее тысячи поклонников Ро
манова. Он — наша гордость и наша сила. Это мы его создали, вопреки всяческим цуканьям и одергиваниям опекунов старых тра
диций. Такого читателя не хлопнешь по плечу: он снимет вежливопохлопывающую руку и сам отдаст себе отчет в литературных
спорах наших дней. И его „привет всем сотрудникам“ звучит, как перекличка часовых в темноте. (Н. Асеев)
Польза благородства
Я дал Воронскому в „Красную Новь стенограмму своего доклада в Литсекции Комакадемии об итальянском футуризме и фашизме.
Воронский встретил меня нелюбезно, но рукопись одобрил и заказал из стенограммы сделать статью (просил сократить до 1 печатного листа). В обработке итальянского текста мне помог писатель Петр Ширяев, и я сдал статью в марте.
Воронский обещал напечатать в июньской или июльской книжке. Вышел № 3 „Нового Лефа“. Как-то в Госиздате я увидел Казина и сказал ему: „Вы должностное лицо в „Красной Нови . Во
ронский принял мою статью. Я, со своей стороны, написал статьюв Лефе о толстом журнале. Скажите, может ли так случиться, что Воронский теперь мою статью о футуризме забракует? “
Казин перестал улыбаться и ответил: „Нет. Он не такой человек .
И в самом деле, подумал я, — на юбилее своего журнала Воронский, расчувствовавшись, заявил, что он с охотой выслушает не только похвалы, но также и упреки. Были только одни похвалы. Ну вот, а я постарался по части упреков.
Время шло. В начале мая я справился в редакции „Красной Нови о судьбе моей рукописи. Ее разыскали в недрах и показали мне резолюцию: „Возвратить .
Каждый писатель должен знать своего читателя. Это — бесспорно. Знать круг его интересов, диапазон его представлений, иметь с ним общую культурную установку. В этом мы достигли всяческих успехов. Есенин, Леонов, Калинников, Евдокимов — разве
они не знают, или не знали вкусов и требований своего читателя? Знают и знали настолько тонко, что стоит им только руку про
тянуть — вот они уже хлопают по плечу своего сочувственника и читателя. Они читателя и читатель их. Но это панибратское, по
хлопывание может однажды закончиться отхлопнутыми плечами. Ведь у писателя две руки, а у читателей их сотни тысяч. Закачаешься!
О том, что нужно создавать читателя, у нас говорить не принято. А мне кажется, мой насчитывающийся единицами читатель, вроде того шахтера Анненского рудника, что прислал нам письмо (см. № 4 „Лефа“), в тысячу раз сильнее тысячи поклонников Ро
манова. Он — наша гордость и наша сила. Это мы его создали, вопреки всяческим цуканьям и одергиваниям опекунов старых тра
диций. Такого читателя не хлопнешь по плечу: он снимет вежливопохлопывающую руку и сам отдаст себе отчет в литературных
спорах наших дней. И его „привет всем сотрудникам“ звучит, как перекличка часовых в темноте. (Н. Асеев)
Польза благородства
Я дал Воронскому в „Красную Новь стенограмму своего доклада в Литсекции Комакадемии об итальянском футуризме и фашизме.
Воронский встретил меня нелюбезно, но рукопись одобрил и заказал из стенограммы сделать статью (просил сократить до 1 печатного листа). В обработке итальянского текста мне помог писатель Петр Ширяев, и я сдал статью в марте.
Воронский обещал напечатать в июньской или июльской книжке. Вышел № 3 „Нового Лефа“. Как-то в Госиздате я увидел Казина и сказал ему: „Вы должностное лицо в „Красной Нови . Во
ронский принял мою статью. Я, со своей стороны, написал статьюв Лефе о толстом журнале. Скажите, может ли так случиться, что Воронский теперь мою статью о футуризме забракует? “
Казин перестал улыбаться и ответил: „Нет. Он не такой человек .
И в самом деле, подумал я, — на юбилее своего журнала Воронский, расчувствовавшись, заявил, что он с охотой выслушает не только похвалы, но также и упреки. Были только одни похвалы. Ну вот, а я постарался по части упреков.
Время шло. В начале мая я справился в редакции „Красной Нови о судьбе моей рукописи. Ее разыскали в недрах и показали мне резолюцию: „Возвратить .