К. РОТОВ
С РАЗРЕШЕНИЯ НАЧАЛЬСТВА В
трамвае какая-то старуха обиделась на кондуктора. Обиделась она на кондуктора за то, что он вернул ей обратно царский гривенник, который она хотела ему всучить за билет.
Старухе пришлось расплатиться советской монетой. Но когда кондуктор отошел, она с ненавистью прошипела:
— Жидюга́!
— Не жидюга́, — поправил ее молодой человек, сидящий напротив, — а жидю́га. Ударение на ю. Так же как нельзя сказать жидоче́к, а надо жидо́чек. Ударение не на е́к, а на до́.
— Молоды! меня учить! — обиделась старуха.
Тогда молодой человек полез к себе в карман, вытащил оттуда книжечку и объяснил:
— Вот в этом орфографическом словарике, составленном Я. С. Хомутовым под редакцией В. И. Гречанинова
за № Главлита 50.518, 1926 г. „Словарь для корректоров, выпускающих и литературных работников , на стр. 101 ясно перечислены слова, с указанием их произношения.
И, передохнув, молодой человек зачитал:
«Жид, жидюга, жидёнок, жидёнка, жидята, жиденята, жиденятки, жиденяточки, жидёночка, жиде́ть, жиде́ют, жидове́ть, жидови́н, жидо́вка, жидо́вщина, жидо́вицк, жидо́вство, жидолюбие, жидо́к, жидо́чек, жидомо́р, жидомо́рничать, жидофо́б»...
— Вот видите! —
сказал он, торжествуя: — ясно сказано — жидю́га. Ударение на ю, а не га!
Старуха была посрамлена. Конфузясь, она оправдывалась: — Где уж мне тягаться с Главлитом, Хомутовыми и
Гречаниновыми!.. Не те годы!..
— Куда ты, зайка?
— Бегу за справкой. Доказать,
что я не верблюд.
П
реступник был задержан с поличным в шесть часов вечера 28 октября 1928 года близ дачной платформы Ло
синоостровской. Пользуясь темнотой, он пытался было скрыться, и бежал по дороге к поселку, но был настигнут властями на опушке леса, и настолько растерялся, видимо, что не успел и не попытался даже скрыть орудие мрач
ного преступления: отобранный топор выдавал его с головой и делал невозможным запирательство.
Он отдал топор, поник, и, дыша тяжело, отирая пот с побледневшего лица и держась обеими руками за колотившееся бешено сердце, угрюмо сказал:
— Что ж, все равно он хворый был, не живой. — Ладно, знаем!
Представитель власти сурово оглядел его, предостерегающе и зловеще щелкнул затвором винтовки, подтолкнул его вперед и строго сказал:
— Веди домой. Да без баловства, смотри! А то знаешь... По дороге он вызвал понятых. Понятые мужики шли, укоризненно покачивая головами и томительно молчали.
Во дворе, в деревне шествие встретила жена преступника, женщина с испуганным и взволнованным лицом. Без
надежным взглядом окинув мужа и понятых, она сказала укоризненно махнув рукой:
— Эх, говорила ведь, предупреждала!..
Представитель власти и понятые еще раз осмотрели орудие преступления и произвели тщательный обыск в усадьбе.
Топор был остро отточен, и ни зазубрин, и никаких знаков или пятен не оказалось на блестящем его лезвии; видимо, преступник успел уничтожить эти второстепенные следы злодеяния и, растерявшись, как это часто бывает, не сообра
зил в то же время скрыть самый топор, сразу передав этим главную улику и основную нить следствия в руки правосудия.
Впрочем, отпирательство все равно было бы невозможно, ибо в результате обыска, на задворках, в амбаре была обна
ружена брошенная в углу, на мерзлой земле, еще одна жертва этого человека с сердцем, напоминавшим камень, обросший мхом; она была того же роста и внешности, что и та, с которой злодей задержан был только что в перелеске у станции.
Видимо, это был закоренелый и опасный рецидивист, душе и сознанию которого были чужды какие бы то ни было нравственные начала и угрызения совести.
Представитель власти, в двух словах расспросив преступника об обстановке и целях злодеяния, стал составлять про
токол обыска. Преступник, окруженный понятыми, насупясь, сидел на лавке в углу; его лицо выражало скорее раздражение, нежели раскаянье.
Жена, подперев щеку рукою, скорбно смотрела на него с порога. Какая тяжелая дума морщинила ее лоб, какой тоской охвачено было ее сердце? О, женская доля!
Представитель закона кончил писать, обвел всех глазами и, вздохнув, сказал:
— Доронин Николай! Вы будете привлечены по 1 части 85 статьи. Распишитесь, свидетели!
Свидетели и понятые, спеша освободиться от тяжелой повинности, торопливо ставили закорючки и кресты на протоколе...
Дело пошло по инстанциям, начало сложный и тернистый канцелярский путь.
К протоколу обыска был приложен акт об обстановке, месте и времени происшествия, и первые материалы дознания и опроса преступника.
К актам и дознанию присоединилась справка о материальном ущербе, связанном со злодейством.
К справке пришлось дать сложную юридическую мотивировку проступка, основанную на трех статьях закона сразу.
Застукали ремингтоны, заработали писцы, засуетились деловоды — и машина, бойко взяв с места, пошла стремительно полным ходом..
Один за другим текли дни. Вскоре обширное дело, невообразимо обросшее по дороге листами, перешло на заключение в 38 отделение милиции в Москву.
Начальник отделения, смущенный тяжкой обстановкой преступления, не решался, однако, принять самостоятельное решение и перевел всю переписку в районный сокольнический совет.
О дальнейшем ее движении и о судьбе преступника Доронина пока ничего неизвестно.
Жертвами его мрачного злодеяния были ... два сухостойных, погибших на заре первой весны, голых, иссохших, негодных даже на оглобли, дубка. Он подобрал их на просеке.
Они были похожи друг на друга, как близнецы, и по строжайшей казенной, приведенной в актах расценке, общая стоимость их была определена в... семнадцать копеек...
А. Зорич
С РАЗРЕШЕНИЯ НАЧАЛЬСТВА В
трамвае какая-то старуха обиделась на кондуктора. Обиделась она на кондуктора за то, что он вернул ей обратно царский гривенник, который она хотела ему всучить за билет.
Старухе пришлось расплатиться советской монетой. Но когда кондуктор отошел, она с ненавистью прошипела:
— Жидюга́!
— Не жидюга́, — поправил ее молодой человек, сидящий напротив, — а жидю́га. Ударение на ю. Так же как нельзя сказать жидоче́к, а надо жидо́чек. Ударение не на е́к, а на до́.
— Молоды! меня учить! — обиделась старуха.
Тогда молодой человек полез к себе в карман, вытащил оттуда книжечку и объяснил:
— Вот в этом орфографическом словарике, составленном Я. С. Хомутовым под редакцией В. И. Гречанинова
за № Главлита 50.518, 1926 г. „Словарь для корректоров, выпускающих и литературных работников , на стр. 101 ясно перечислены слова, с указанием их произношения.
И, передохнув, молодой человек зачитал:
«Жид, жидюга, жидёнок, жидёнка, жидята, жиденята, жиденятки, жиденяточки, жидёночка, жиде́ть, жиде́ют, жидове́ть, жидови́н, жидо́вка, жидо́вщина, жидо́вицк, жидо́вство, жидолюбие, жидо́к, жидо́чек, жидомо́р, жидомо́рничать, жидофо́б»...
— Вот видите! —
сказал он, торжествуя: — ясно сказано — жидю́га. Ударение на ю, а не га!
Старуха была посрамлена. Конфузясь, она оправдывалась: — Где уж мне тягаться с Главлитом, Хомутовыми и
Гречаниновыми!.. Не те годы!..
— Куда ты, зайка?
— Бегу за справкой. Доказать,
что я не верблюд.
ГОРЕ- ЛИШЕНЕЦ
ПРЕСТУПЛЕНИЕ В РОЩЕ
П
реступник был задержан с поличным в шесть часов вечера 28 октября 1928 года близ дачной платформы Ло
синоостровской. Пользуясь темнотой, он пытался было скрыться, и бежал по дороге к поселку, но был настигнут властями на опушке леса, и настолько растерялся, видимо, что не успел и не попытался даже скрыть орудие мрач
ного преступления: отобранный топор выдавал его с головой и делал невозможным запирательство.
Он отдал топор, поник, и, дыша тяжело, отирая пот с побледневшего лица и держась обеими руками за колотившееся бешено сердце, угрюмо сказал:
— Что ж, все равно он хворый был, не живой. — Ладно, знаем!
Представитель власти сурово оглядел его, предостерегающе и зловеще щелкнул затвором винтовки, подтолкнул его вперед и строго сказал:
— Веди домой. Да без баловства, смотри! А то знаешь... По дороге он вызвал понятых. Понятые мужики шли, укоризненно покачивая головами и томительно молчали.
Во дворе, в деревне шествие встретила жена преступника, женщина с испуганным и взволнованным лицом. Без
надежным взглядом окинув мужа и понятых, она сказала укоризненно махнув рукой:
— Эх, говорила ведь, предупреждала!..
Представитель власти и понятые еще раз осмотрели орудие преступления и произвели тщательный обыск в усадьбе.
Топор был остро отточен, и ни зазубрин, и никаких знаков или пятен не оказалось на блестящем его лезвии; видимо, преступник успел уничтожить эти второстепенные следы злодеяния и, растерявшись, как это часто бывает, не сообра
зил в то же время скрыть самый топор, сразу передав этим главную улику и основную нить следствия в руки правосудия.
Впрочем, отпирательство все равно было бы невозможно, ибо в результате обыска, на задворках, в амбаре была обна
ружена брошенная в углу, на мерзлой земле, еще одна жертва этого человека с сердцем, напоминавшим камень, обросший мхом; она была того же роста и внешности, что и та, с которой злодей задержан был только что в перелеске у станции.
Видимо, это был закоренелый и опасный рецидивист, душе и сознанию которого были чужды какие бы то ни было нравственные начала и угрызения совести.
Представитель власти, в двух словах расспросив преступника об обстановке и целях злодеяния, стал составлять про
токол обыска. Преступник, окруженный понятыми, насупясь, сидел на лавке в углу; его лицо выражало скорее раздражение, нежели раскаянье.
Жена, подперев щеку рукою, скорбно смотрела на него с порога. Какая тяжелая дума морщинила ее лоб, какой тоской охвачено было ее сердце? О, женская доля!
Представитель закона кончил писать, обвел всех глазами и, вздохнув, сказал:
— Доронин Николай! Вы будете привлечены по 1 части 85 статьи. Распишитесь, свидетели!
Свидетели и понятые, спеша освободиться от тяжелой повинности, торопливо ставили закорючки и кресты на протоколе...
Дело пошло по инстанциям, начало сложный и тернистый канцелярский путь.
К протоколу обыска был приложен акт об обстановке, месте и времени происшествия, и первые материалы дознания и опроса преступника.
К актам и дознанию присоединилась справка о материальном ущербе, связанном со злодейством.
К справке пришлось дать сложную юридическую мотивировку проступка, основанную на трех статьях закона сразу.
Застукали ремингтоны, заработали писцы, засуетились деловоды — и машина, бойко взяв с места, пошла стремительно полным ходом..
Один за другим текли дни. Вскоре обширное дело, невообразимо обросшее по дороге листами, перешло на заключение в 38 отделение милиции в Москву.
Начальник отделения, смущенный тяжкой обстановкой преступления, не решался, однако, принять самостоятельное решение и перевел всю переписку в районный сокольнический совет.
О дальнейшем ее движении и о судьбе преступника Доронина пока ничего неизвестно.
Жертвами его мрачного злодеяния были ... два сухостойных, погибших на заре первой весны, голых, иссохших, негодных даже на оглобли, дубка. Он подобрал их на просеке.
Они были похожи друг на друга, как близнецы, и по строжайшей казенной, приведенной в актах расценке, общая стоимость их была определена в... семнадцать копеек...
А. Зорич