Но это время было и прошло. Совпадете интересовъ королевской власти и народа оказалось временнымъ и, если такъ можно выразиться, случайнымъ. Покуда королевская власть была слаба или непрочна, она „собирала Францію,
вела борьбу съ феодалами, ломала потворствовавшія имъ формы жизни, подчиняла ихъ общимъ для всѣхъ гражданъ порядкамъ и дѣлала такимъ образомъ дѣло нужное и ей, и народу. У нея и у народа былъ тогда общій врагъ. Но когда, власть сломила своего врага, когда она добилась безпрекословнаго повиновенія, тогда ея интересы, какъ она ихъ по
нимала, и интересы народа разошлись: короли вспомнили что они — „первые дворяне королевства , окружили себя побѣжденной аристократіей, стали поддерживать и ее, думая
попрежнему о своихъ династическихъ или личныхъ интересахъ, забыли объ интересахъ народа.
Несмотря на беззастѣнчивый деспотизмъ Ришелье и Людовика XIV, Франція представляла еще наканунѣ революціи государство полуфеодальная типа. Король обладалъ, правда, неограниченной властью, но не только послѣдніе слабые мо
нархи XVIII вѣка, а даже Людовикъ XIV не коснулся сколько-нибудь серьезно разнообразныхъ остатковъ феодальной эпохи, поскольку они съ перваго взгляда не препят
ствовали проявленію ихъ собственной власти. Уничтоживъ послѣдніе слѣды прежней самостоятельности знати, духовенства, провинцій, городовъ и парламентовъ, короли пользо
вались своимъ своевластіемъ для достижения тѣхъ благъ, которыя каждому изъ нихъ представлялись наиболѣе ценными: Людовикъ XIV—для обезпеченія себѣ славы, связанной въ его глазахъ съ господствомъ надъ Европой, Людо
викъ XV—для обезпеченія себѣ роскошной и лѣнивой жизни султана въ гаремѣ... Благосостояніе Франціи, ея экономиче
ское и культурное развитіе представляли не цѣль ихъ властвованія, а опору ихъ индивидуальнаго благополучія;