Тони. Не могу остаться, говорю тебѣ! «Три голубя» съ минуты на минуту ждутъ меня. Тамъ что-то затѣвается.
Гардкэстль. А! пивная! Насиженное мѣсто! Я такъ и думалъ.
Миссисъ Гардкэстль. Низменная, дрянная компанія!
Тони. И вовсе не такая низменная. Тамъ бываетъ Дикъ Мэггинсъ, акцизный сборщикъ, Джекъ Сленгъ, ветеринаръ, тамъ маленькій Эминадебъ играетъ на шарманкѣ, и Томъ Туистъ жонглируетъ оловянными блюдами.
Миссисъ Гардкэстль. Пожалуйста, мой милый, обмани ихъ ожиданія хоть на одинъ вечеръ.
Тони. Обмануть ихъ я не особенно затруднился бы, но я не желаю обмануть самого себя.
Миссисъ Гардкэстль (удерживаетъ ею). Ты не пойдешь!
Тони. А я тебѣ говорю, что пойду!
Миссисъ Гардкэстль. Повторяю тебѣ, что ты не пойдешь!
Тони. Увидимъ, кто изъ насъ двухъ сильнѣе, ты или я... (уходитъ таща ее за собой.)
ЯВЛЕНІЕ 3-е,
Гардкэстль (одинъ).
Гардкэстль. А! Вотъ парочка, гдѣ одна сторона портитъ другую. Но не въ заговорѣ ли всѣ въ наше время, чтобъ выбросить за дверь здравый смыслъ и благоразуміе? Вотъ хоть бы моя милая, хорошенькая Кэтъ! Моды на
шей поры чуть не заразили и ее! Она года два прожила въ городѣ и теперь такъ же любитъ французскія тряпки, какъ любая изъ женщинъ.
ЯВЛЕНІЕ 4-е.
Входитъ миссъ Гардкэстль.
Гардкэстль. Да хранитъ насъ Господь! Ты такая же расфранченная, какъ и всегда, моя Кэтъ! Боже мой! Сколько на тебѣ лишняго
шелка, дитя! Никакъ не могу я втолковать глупцамъ, что въ наше время неимущіе мог
ли бы совсѣмъ одѣться тѣмъ, что суетные употребляютъ только на отдѣлку.
Миссъ Гардкэстль. Вамъ извѣстно наше условіе, сэръ! Вы разрѣшили мнѣ принимать,
дѣлать визиты и одѣваться поутру, какъ мнѣ угодно, а вечеромъ я облекаюсь въ домашній туалетъ въ угоду вамъ.
Гардкэстль. Помни же, я настаиваю на условіяхъ нашего договора. Кстати, кажется, я
сегодня же вечеромъ буду имѣть возможность испытать твое послушаніе.
Миссъ Гардкэстль. Увѣряю васъ, сэръ, что я не понимаю смысла вашихъ словъ.
Гардкэстль. Въ такомъ случаѣ, чтобъ говорить яснѣе, Кэтъ, я жду сегодня изъ города того молодого человѣка, котораго я из
бралъ тебѣ въ мужья. Я получилъ письмо отъ его отца; онъ увѣдомляетъ меня, что сынъ уже выѣхалъ, и что онъ самъ вскорѣ послѣдуетъ за нимъ.
Миссъ Гарднэстль. Неужели? О, еслибъ я знала это раньше! Боже мой, какъ мнѣ себя вести! Бьюсь объ закладъ, что онъ мнѣ не понравится. Встрѣча наша будетъ такая фор
мальная, такая дѣловая; и мѣста не найдется для дружбы или уваженія.
Гардкэстль. Повѣрь, дитя мое, я никогда не стану стѣснять твоей воли. Но мистеръ Марло, на которомъ остановился мой выборъ, сынъ моего стараго друга, сэра Чарльза Мар
ло; я часто говорилъ съ тобой о немъ. Этотъ молодой человѣкъ получилъ ученое воспитаніе, и готовится поступить на службу. Говорятъ, онъ очень уменъ!
Миссъ Гардкэстль. Неужели? Гардкэстль. Очень щедръ!
Миссъ Гардкэстль. Я думаю, онъ мнѣ понравится !
Гардкэстль. Молодъ и храбръ.
Миссъ Гардкэстль. Я увѣрена, что онъ мнѣ
понравится.
телей и слить всѣхт. въ дружномъ, неудержимомъ смѣхѣ. Строгій обличитель въ споихъ журнальныхъ сатирическихъ статьяхъ (напр. въ Космополитѣ, The citizen ot the World,—или въ Ки
тайскихъ письмахъ), онъ на саенѣ чаруетъ своей веселостью, и въ умѣньи живьемъ возсоздавать смѣшныхъ людей, ставить ихъ въ забавно запу
танныя положенія, играть блестками остроумія,
онъ напоминаетъ двухъ знаменитыхъ комическихъ писателей прошлаго вѣка, Гольдони и датчанина Гольбсрга. Уже первая пьеса Гольдсмита „Добродушный человѣкъ* (The goodnatured man), во
преки недовѣрчивымъ ожиданіямъ актеровъ и диревюра театра, имѣла большой успѣхъ; когда же, 15-го марта 1773 года, на сценѣ Ковентгардена была поставлена та пьеса, которую мы впервые предлагаемъ теперь въ переводѣ нашимъ читате
лямъ, восторгамъ не било конца. Бѣднякъ Гольдсмнтъ, словно безсознательно совершавшій иногда великія дѣ іа (такъ „Векфгільдскій священникъ
лишь случайно, по настояніямъ друга автора, попалъ въ печать, хотя въ эту минуту Гольдсмитъ доведенъ былъ до крайней нищеты), увидѣлъ себя вдругъ всеобщимъ любимцемъ, чуть не богачомъ;
онъ заработалъ 500 фунтовъ стерл., продалъ въ годъ 6000 экземпляровъ своей ніесы, которая съ той поры считается украшеніемъ англійской ко
мической сцены. II молодая героиня, которая по смыслу одного изъ заглавій пьесы „упшкается, для того, чтобъ побѣдитъ (She stoops to conqu
er; мы предпочли второе заглавіе—The mistakes of а night), и въ особенности Тони Ломакинъ пошли въ кругъ излюбленныхъ сценическихъ типовъ. За исполненіе роли Тони брались, со временъ Гаррика, первые англійскіе актеры, а критики находятъ, что еслибъ Гольдсмитъ пе напи
салъ ничего, кромѣ этого англійскаго Недоросля, онъ этимъ уже обезпечилъ бы себѣ почетное мѣсто въ національной литературѣ.
Гардкэстль. А! пивная! Насиженное мѣсто! Я такъ и думалъ.
Миссисъ Гардкэстль. Низменная, дрянная компанія!
Тони. И вовсе не такая низменная. Тамъ бываетъ Дикъ Мэггинсъ, акцизный сборщикъ, Джекъ Сленгъ, ветеринаръ, тамъ маленькій Эминадебъ играетъ на шарманкѣ, и Томъ Туистъ жонглируетъ оловянными блюдами.
Миссисъ Гардкэстль. Пожалуйста, мой милый, обмани ихъ ожиданія хоть на одинъ вечеръ.
Тони. Обмануть ихъ я не особенно затруднился бы, но я не желаю обмануть самого себя.
Миссисъ Гардкэстль (удерживаетъ ею). Ты не пойдешь!
Тони. А я тебѣ говорю, что пойду!
Миссисъ Гардкэстль. Повторяю тебѣ, что ты не пойдешь!
Тони. Увидимъ, кто изъ насъ двухъ сильнѣе, ты или я... (уходитъ таща ее за собой.)
ЯВЛЕНІЕ 3-е,
Гардкэстль (одинъ).
Гардкэстль. А! Вотъ парочка, гдѣ одна сторона портитъ другую. Но не въ заговорѣ ли всѣ въ наше время, чтобъ выбросить за дверь здравый смыслъ и благоразуміе? Вотъ хоть бы моя милая, хорошенькая Кэтъ! Моды на
шей поры чуть не заразили и ее! Она года два прожила въ городѣ и теперь такъ же любитъ французскія тряпки, какъ любая изъ женщинъ.
ЯВЛЕНІЕ 4-е.
Входитъ миссъ Гардкэстль.
Гардкэстль. Да хранитъ насъ Господь! Ты такая же расфранченная, какъ и всегда, моя Кэтъ! Боже мой! Сколько на тебѣ лишняго
шелка, дитя! Никакъ не могу я втолковать глупцамъ, что въ наше время неимущіе мог
ли бы совсѣмъ одѣться тѣмъ, что суетные употребляютъ только на отдѣлку.
Миссъ Гардкэстль. Вамъ извѣстно наше условіе, сэръ! Вы разрѣшили мнѣ принимать,
дѣлать визиты и одѣваться поутру, какъ мнѣ угодно, а вечеромъ я облекаюсь въ домашній туалетъ въ угоду вамъ.
Гардкэстль. Помни же, я настаиваю на условіяхъ нашего договора. Кстати, кажется, я
сегодня же вечеромъ буду имѣть возможность испытать твое послушаніе.
Миссъ Гардкэстль. Увѣряю васъ, сэръ, что я не понимаю смысла вашихъ словъ.
Гардкэстль. Въ такомъ случаѣ, чтобъ говорить яснѣе, Кэтъ, я жду сегодня изъ города того молодого человѣка, котораго я из
бралъ тебѣ въ мужья. Я получилъ письмо отъ его отца; онъ увѣдомляетъ меня, что сынъ уже выѣхалъ, и что онъ самъ вскорѣ послѣдуетъ за нимъ.
Миссъ Гарднэстль. Неужели? О, еслибъ я знала это раньше! Боже мой, какъ мнѣ себя вести! Бьюсь объ закладъ, что онъ мнѣ не понравится. Встрѣча наша будетъ такая фор
мальная, такая дѣловая; и мѣста не найдется для дружбы или уваженія.
Гардкэстль. Повѣрь, дитя мое, я никогда не стану стѣснять твоей воли. Но мистеръ Марло, на которомъ остановился мой выборъ, сынъ моего стараго друга, сэра Чарльза Мар
ло; я часто говорилъ съ тобой о немъ. Этотъ молодой человѣкъ получилъ ученое воспитаніе, и готовится поступить на службу. Говорятъ, онъ очень уменъ!
Миссъ Гардкэстль. Неужели? Гардкэстль. Очень щедръ!
Миссъ Гардкэстль. Я думаю, онъ мнѣ понравится !
Гардкэстль. Молодъ и храбръ.
Миссъ Гардкэстль. Я увѣрена, что онъ мнѣ
понравится.
телей и слить всѣхт. въ дружномъ, неудержимомъ смѣхѣ. Строгій обличитель въ споихъ журнальныхъ сатирическихъ статьяхъ (напр. въ Космополитѣ, The citizen ot the World,—или въ Ки
тайскихъ письмахъ), онъ на саенѣ чаруетъ своей веселостью, и въ умѣньи живьемъ возсоздавать смѣшныхъ людей, ставить ихъ въ забавно запу
танныя положенія, играть блестками остроумія,
онъ напоминаетъ двухъ знаменитыхъ комическихъ писателей прошлаго вѣка, Гольдони и датчанина Гольбсрга. Уже первая пьеса Гольдсмита „Добродушный человѣкъ* (The goodnatured man), во
преки недовѣрчивымъ ожиданіямъ актеровъ и диревюра театра, имѣла большой успѣхъ; когда же, 15-го марта 1773 года, на сценѣ Ковентгардена была поставлена та пьеса, которую мы впервые предлагаемъ теперь въ переводѣ нашимъ читате
лямъ, восторгамъ не било конца. Бѣднякъ Гольдсмнтъ, словно безсознательно совершавшій иногда великія дѣ іа (такъ „Векфгільдскій священникъ
лишь случайно, по настояніямъ друга автора, попалъ въ печать, хотя въ эту минуту Гольдсмитъ доведенъ былъ до крайней нищеты), увидѣлъ себя вдругъ всеобщимъ любимцемъ, чуть не богачомъ;
онъ заработалъ 500 фунтовъ стерл., продалъ въ годъ 6000 экземпляровъ своей ніесы, которая съ той поры считается украшеніемъ англійской ко
мической сцены. II молодая героиня, которая по смыслу одного изъ заглавій пьесы „упшкается, для того, чтобъ побѣдитъ (She stoops to conqu
er; мы предпочли второе заглавіе—The mistakes of а night), и въ особенности Тони Ломакинъ пошли въ кругъ излюбленныхъ сценическихъ типовъ. За исполненіе роли Тони брались, со временъ Гаррика, первые англійскіе актеры, а критики находятъ, что еслибъ Гольдсмитъ пе напи
салъ ничего, кромѣ этого англійскаго Недоросля, онъ этимъ уже обезпечилъ бы себѣ почетное мѣсто въ національной литературѣ.