нить его,—его, который одинъ только и могъ бы довести до конца начатое предпріятіе. Онъ перешелъ къ спартанцамъ, указалъ имъ пути, чтобы взять верхъ надъ Аѳинами, склонилъ въ пользу ихъ дѣла сатраповъ Малой Азіи и золото персидскаго царя, конечно подъ условіемъ категорическаго согласія Спарты на то, чтобы персидскому царю снова принадлежало все, что принадлежало ему прежде.
Война продолжала свирѣпствовать съ песлыханной перемѣнчивостью; на соединеніе съ флотами Спарты, Коринθа и отложившихся союзниковъ Аѳинъ пришелъ нанятый на персидскія деньги флотъ Сици
ліи. Ни съ чѣмъ несравнимое зрѣлище представляетъ собою эта борьба аѳинскаго народа, его возобновлявшіяся все съ новой и но
вой энергіей усилія спасти свой разрушающійся государственный организмъ, его борьба, которую онъ продолжалъ до послѣдняго человѣка и до послѣдияго золотого вѣнка въ своей сокровищницѣ. ІІослѣ послѣдней одержанной имъ побѣды,—побѣды при Аргинузахъ,—Аѳины, раздираемыя раздорами партій, преданный своими полководцами, мучимыя голодомъ, пали; спартанецъ Лизандръ разрушилъ длинныя стѣны и отдалъ Аѳины во власть Тридцати.
Было сокрушено не одно только могущество Аѳинъ. Въ теченіе этой долгой и ожесточенной войны измѣнился характеръ аѳинскаго дема; изъ входившихъ нѣкогда въ его составъ счастливыхъ элементовъ наиболѣе устойчивые исчезли, а несдерживаемыя ничѣмъ демократическія страсти доставили слишкомъ большую силу разрушительному раціонализму, воспитавшему среди него олигарховъ, которые теперь, пользуясь подъ управленіемъ Тридцати полною свободой, начали порабощать измученный народъ. Среди нихъ находились послѣдніе выродившіеся остатки старинныхъ славпыхъ фамилій, жестоко опустошенныхъ войною; еще большему опустошенію подверглось старинное земледѣльческое сословіе гоплитовъ, которое непріятельскія вторженія »а территорію Аттики сначала изъ году въ годъ, а потомъ на цѣлые годы загнали въ городъ, гдѣ оно, безъ работы, въ нищетѣ, затянутое водоворотомъ городской жизни, сдѣлалось
чернью. Когда, черезъ непродолжительное время изгнанники вернулись силой, прогнали Тридцать тиранновъ и возстановили демократію,— то было возстановлено только имя Аѳинъ, имя солоновскаго законодательства; все было бѣдно, жалко, безсильно и подавлено; а то обстоятельство, что полпомочія должностей уменьшались съ вдвойпѣ ревнивой заботливостью, что вліяніе выдающихся личностей по возможности устранялось, что были найдены новыя формы, дѣлавшія неисполнимымъ самомалѣйшее ограниченіе демократической свободы, установило эту опасную форму государственнаго строя въ самомъ опасномъ фазисѣ ея колебаній, въ фазисѣ пробужденія послѣ сильнаго хмѣля.
Своимъ призывомъ къ свободѣ тридцать лѣтъ тому назадъ Спарта соединила противъ Аѳинъ всю ненависть, весь страхъ л все недовольство, и окружила себя элементами партикуляризма. Теперь побѣда ея была полная; Спарта возбуждала восхищеніе въ возвра
щавшихся теперь повсюду аристократахъ, и ея героемъ, ея богомъ былъ Лизандръ; ему воздвигались алтари и въ честь его установля