божественныхъ образовъ, разнообразныхъ какъ и тѣ мелкія племена и общины, что поклоняются имъ. При всемъ томъ, во всѣхъ этихъ племенахъ, въ ихъ мѣстныхъ культахъ и обычаяхъ, въ различныхъ діалектахъ существуетъ нѣкоторое сродство; сосѣдство, неминуемыя сношенія съ сосѣдними племенами побуждаетъ къ сближенію и взаимному соглашенію. Божества разныхъ племенъ и мѣстъ стали слагаться въ группы боговъ, священныя сказанія, соединившись, слившись другъ съ другомъ, стали представляться въ новыхъ сочетаніяхъ. И по мѣрѣ того, какъ смутный символическій характеръ древнихъ мѣстныхъ естественныхъ культовъ уступаетъ человѣчнонравственному началу, идея о всеобщей эллинской національности все рѣшительнѣе возносится надъ партикуляризмомъ мелкихъ пле
менъ и мѣстныхъ діалектовъ. Около того времени, когда стало воз
никать персидское царство, эта идея пробудилась уже, хотя и не успѣла еще сложиться окончательно.
Греческія племена, какъ оказывается, съ самаго начала уже вышли изъ-подъ вліянія естественныхъ условій, которыми скованъ былъ древній Востокъ. Они отнюдь не замыкаются въ касты, и культъ боговъ у нихъ не присвояется особенному жреческому сословію; у нихъ нѣтъ священнаго писанія, которое служило бы основою, а также и предѣломъ ихъ дальнѣйшаго развитія, ни іерархіи, которую при
шлось бы поддерживать какъ слѣпокъ божескаго строя, ни общей царской власти, которая могла бы въ концентрическихъ развитіяхъ
вести ихъ далѣе. По мѣрѣ того какъ ихъ міросозерцаніе становится шире и свободнѣе, преобразуются также ихъ религіозныя идеи, и все сильнѣе и сильнѣе возникающiя личныя свойства начинаютъ преобладать надъ мѣстными обычаями, надъ нравами предковъ. На
роды Востока неизмѣнно коснѣютъ въ извѣстныхъ предѣлахъ, тогда какъ греческая жизнь отличается подвижностью, разнообразіемъ, измѣнчивостью и способностью преуспѣвать согласно внутреннимъ предопредѣленіямъ. Какая неутомимая дѣятельность, какія смѣлыя предпріятія и порывы проявляются тутъ всюду, по всѣмъ направленіямъ; и своеобразный эллинскій отпечатокъ обнаруживается не толь
ко въ томъ или другомъ мѣстѣ, не только въ той или иной формѣ:
Сицилія, Іонія, дорійцы, острова, всѣ они принимаютъ участіе въ общемъ дѣлѣ; всѣ они, соединившись вмѣстѣ, составляютъ греческій міръ, тотъ міръ, что толпами стекаясь на праздникъ Олимпійскаго бога, любуется играми и самимъ собою.
А въ чемъ состоитъ ихъ общее дѣло? Это то, что въ Греціи впервые появилось на поприщѣ исторіи и достигло тамъ чрезвычайнаго могущества; это есть выраженіе именно того поступательнаго движенія, которое, опережая дѣйствительное, настоящее и реальное состояніе, постоянно стремится постичь, выразить, осуществить на практикѣ идеальную цѣль, съ тѣмъ чтобы потомъ, начиная съ преобразованныхъ такимъ образомъ дѣйствительныхъ состояній, снова стремиться далѣе. Назовемъ это цивилизаціей.
Въ эпоху, когда возникаетъ могущество Персіи, эта цивилизація переживаетъ важный кризисъ. Эпическая пѣснь въ поэзіи и миѳахъ переросла естественную основу эллинскихъ религій и сдѣлала ее не