В августе собрание об’явило, что все повинности, вытекающие из личной крепостной зависимости, отменяются безвозмездно, а остальные подлежат выкупу. Я тогда же упомянул, что уже с 4 августа статья о выкупе чрезвы
чайно затрудняла освобождение крестьян. Но в марте 1790 года само Собрание создало двоякое затруднение для этого освобождения. Во-первых, существовало множество личных повинностей, принявших форму денежных оброков. Дворяне,
сеньеры освободили крепостных или избавили их от некоторых личных обязательств, но, в качестве вознаграждения за это освобождение, они потребовали или ежегодной уплаты поземельного оброка, или единовременных уплат, как,
например, пошлин с продажи земельных участков, которые чиншевики обязаны
были уплачивать при всяком переходе обложенных чиншем земельных участков из одних рук в другие. Казалось, что раз отменялась без вознаграждения лич
ная крепостная зависимость, то и оброки, являвшиеся как бы продолжением и новою формою этой личной зависимости, должны были также быть отменены без вознаграждения.
Собрание решило иначе: оно включило их в категорию повинностей, подлежавших выкупу. Во-вторых, собрание сделало выкуп почти невозможным для крестьян, ооставив из всех повинностей, от которых разрешалось откупаться, одно нераздельное целое. Правда, Собрание, повидимому, освобождало крестьян, разрешив им выкупать все поземельные ренты и даже бессрочные аренды, напр., аренды участков, засаженных кустарниками, в местностях, расположен
ных по нижнему течению Луары, и бессрочные аренды, обычные в Провансе и
Лангедоке. Однако крестьянин не мог выкупать поземельных рент, он не мог выкупать таких отягощавших его ежегодных повинностей, как чинш и полевой оброк, не выкупая в то же время и таких случайных повинностей, как пошлины с продажи земельных участков. Этим тормозилась вся выкупная операция. Во-первых, крестьянам трудно было найти денежные суммы, необходимые
для выкупа всех этих повинностей сразу. Далее, если крестьянин мог в крайнем случае решиться немедленно пожертвовать известную денежную сумму, чтобы освободиться от повинности, которую пришлось бы немедленно уплатить и которая отягощала его ежегодно, то от него трудно было добиться, чтобы он за
тратил довольно значительную сумму для выкупа такой повинности, как пошлины с продажи земельных участков, уплата которых производилась лишь в некоторых случаях и могла предстоять в далеком будущем. Это было тем труднее, что крестьянин видел, как при великом революционном потрясении исчезло множество старых властей и старых повинностей. Поэтому с его стороны есте
ственно было думать, что и другие обязательства могли быть уничтожены, что и пошлины с продажи земельных участков, в свою очередь, могли быть унесены
волнением, и что он стал бы жертвой обмана, если бы заранее выкупил такую повинность, которая, может быть, вскоре была бы отменена безвозмездно.
Очевидно, Собрание, весьма почтительно относившееся к собственности во всех ее формах, даже и в феодальной, опасалось, что если бы крестьяне получили возможность сперва выкупать ежегодные повинности, не выкупая случайных, то они настолько почувствовали бы себя полными собственниками, что, когда приходилось бы вносить пошлины с продажи земельных участков, оказалось бы невозможным взимать их. Итак, оно предписало полный, нераздельный выкуп, т.-е. сделало выкуп невозможным, т.-е. фактически сохранило феодальный
режим. В течение пяти лет одним из важнейших и интереснейших элементов революционной деятельности явятся именно колоссальные усилия крестьян добиться применения общего принципа, провозглашенного 4 августа.
Повидимому, великие историки Революции не обратили внимания на эту непрерывную революционную деятельность, на это давление, оказанное крестьянами на буржуазию. Мишле, при всем своем живом понимании экономи