ческих интересов, проглядел эту глубокую борьбу. Луи Блан, повидимому, даже и не подозревал ее существования. При чтении его кажется, что в ночь 4 августа внезапно воссиял яркий свет и что Революция походила на откровение. Он игнорирует последствия декрета от 4 августа, вызванное им сопро
тивление, ту борьбу, которую пришлось выдержать крестьянам. Таким образом историки исказили для народа ход и смысл Революции. При чтении их казалось, что новое общество явилось сразу, как пенящийся источник. Однако даже в разгар революции, от 1789 до 1795 года, даже после принципиальной отмены феодального режима, феодальная собственность рушилась лишь по частям и благодаря ряду усилий.
Без упорной настойчивости крестьян феодальная система, может быть, отчасти все еще продолжала бы существовать, вопреки обворожительной ночи 4 августа. Экспроприация феодальной системы произво
дилась по частям, даже в разгар Революции. Это—великий пример для нас, и он учит нас не пренебрегать частичными и последователь
ными экспроприациями капитализма. Хотя переворот и не совершился мгновенно, он все же остается революционным. Истинное революционное воспитание состоит в том, чтобы внедрять в сознание пролетариата реалистический смысл истории.
Одним из наиболее тягостных для крестьян пунктов декрета от 15 марта 1790 г. было то, что сеньеры могли продолжать взимать феодальные поборы, не будучи обязаны пред’являть доказательства действительной правомерности требований, пред’являемых ими к держателям. Достаточно было сорокалетней
давности владения, и держателю приходилось доказывать, что с него взыскивают неосновательно. А доказать это было невозможно!
С весны 1790 г. обнаруживаются недовольство и раздражение. Выражалось множество протестов. Я заимствую текст некоторых из этих протестов из приложения к книге г. Саньяка, сделавшего из них выписки в национальных архивах. Вот, например, выдержка из протокола административного Собрания департамента Нижних Альп (заседание 29-го ноября 1790 года). «Г. Бернарди сказал: § 3-й, ст. 36-я закона от 15 марта гласит, что разногласия относительно существования повинностей или относительно частей поборов, перечислен
ных в статье первой, будут разрешаться на основании доказательств, допускаемых статутами, обычаями и правилами, соблюдавшимися до настоящего времени.
«Но по каким же правилам решались у нас эти важные вопросы? Относительно этого не существует ни положительного закона, ни ясного обычного права. Парламентская юрисдикция относительно этого, в самом деле, притесни
тельна; по свидетельству всех наших авторов, достаточно одной расписки,
подкрепляемой тридцатилетней давностью, чтобы заменить первоначальный документ для церкви или для сеньера, имеющего право верховного суда, а от лиц, являвшихся лішь простыми непосредственными сеньерами, требовались две расписки; итак, сеньеру, имеющему право верховного суда, т.-е. именно такому сеньеру, который мог всего более притеснять, предоставлялось всего более удобств для присвоения не принадлежавших ему прав. Если теперь следует руководиться подобными правилами, то всякая узурпация оказывается неприкосновенною. Чем сомни
тельнее или химеричнее право владения, тем более умножалось число расписок (т.-е. формальных удостоверений держателей, которые часто вырывались у них угрозами). И всякий из прежних сеньеров принял соответственные пред
осторожности... Собрание представителей Венесенского графства, приняв декреты Национального Собрания относительно феодальных повинностей, устранило тот пункт, на который я имею честь вам указывать. Оно постановило, что первона
чальный документ, на котором основано сохранение феодальных повинностей, может быть заменен лишь двумя расписками, предшествующими 1614 году.
тивление, ту борьбу, которую пришлось выдержать крестьянам. Таким образом историки исказили для народа ход и смысл Революции. При чтении их казалось, что новое общество явилось сразу, как пенящийся источник. Однако даже в разгар революции, от 1789 до 1795 года, даже после принципиальной отмены феодального режима, феодальная собственность рушилась лишь по частям и благодаря ряду усилий.
Без упорной настойчивости крестьян феодальная система, может быть, отчасти все еще продолжала бы существовать, вопреки обворожительной ночи 4 августа. Экспроприация феодальной системы произво
дилась по частям, даже в разгар Революции. Это—великий пример для нас, и он учит нас не пренебрегать частичными и последователь
ными экспроприациями капитализма. Хотя переворот и не совершился мгновенно, он все же остается революционным. Истинное революционное воспитание состоит в том, чтобы внедрять в сознание пролетариата реалистический смысл истории.
Одним из наиболее тягостных для крестьян пунктов декрета от 15 марта 1790 г. было то, что сеньеры могли продолжать взимать феодальные поборы, не будучи обязаны пред’являть доказательства действительной правомерности требований, пред’являемых ими к держателям. Достаточно было сорокалетней
давности владения, и держателю приходилось доказывать, что с него взыскивают неосновательно. А доказать это было невозможно!
С весны 1790 г. обнаруживаются недовольство и раздражение. Выражалось множество протестов. Я заимствую текст некоторых из этих протестов из приложения к книге г. Саньяка, сделавшего из них выписки в национальных архивах. Вот, например, выдержка из протокола административного Собрания департамента Нижних Альп (заседание 29-го ноября 1790 года). «Г. Бернарди сказал: § 3-й, ст. 36-я закона от 15 марта гласит, что разногласия относительно существования повинностей или относительно частей поборов, перечислен
ных в статье первой, будут разрешаться на основании доказательств, допускаемых статутами, обычаями и правилами, соблюдавшимися до настоящего времени.
«Но по каким же правилам решались у нас эти важные вопросы? Относительно этого не существует ни положительного закона, ни ясного обычного права. Парламентская юрисдикция относительно этого, в самом деле, притесни
тельна; по свидетельству всех наших авторов, достаточно одной расписки,
подкрепляемой тридцатилетней давностью, чтобы заменить первоначальный документ для церкви или для сеньера, имеющего право верховного суда, а от лиц, являвшихся лішь простыми непосредственными сеньерами, требовались две расписки; итак, сеньеру, имеющему право верховного суда, т.-е. именно такому сеньеру, который мог всего более притеснять, предоставлялось всего более удобств для присвоения не принадлежавших ему прав. Если теперь следует руководиться подобными правилами, то всякая узурпация оказывается неприкосновенною. Чем сомни
тельнее или химеричнее право владения, тем более умножалось число расписок (т.-е. формальных удостоверений держателей, которые часто вырывались у них угрозами). И всякий из прежних сеньеров принял соответственные пред
осторожности... Собрание представителей Венесенского графства, приняв декреты Национального Собрания относительно феодальных повинностей, устранило тот пункт, на который я имею честь вам указывать. Оно постановило, что первона
чальный документ, на котором основано сохранение феодальных повинностей, может быть заменен лишь двумя расписками, предшествующими 1614 году.