Изъ Прибавл. въ концѣ VIII тома издан. 1819 г о д а: Въ рукописи XVI вѣка, принадлежащей Москов. купцу A. С. Шульгину,
находится Слово о Данилѣ Заточникѣ (жившемъ въ XII вѣкѣ), если ине достовѣрное, если и не имъ писанное, то по крайней мѣрѣ любопытное: оно
имѣетъ признаки древности и напоминаетъ нѣкоторыя старыя, уже забытыя Русскія пословицы. Сообщаемь его здѣсь (съ нѣкоторыми выпусками).
«Вострубимъ, братіе, яко въ златокованныя трубы, въ разумъ ума «своего, и начнемъ бити серебряныя арганы и возвѣемъ мудрости своя. «Боже, Боже мой! въскую мя еси оставилъ? Востани, слава моя, востани ,«въ псалтыри и въ гуслехъ... Да разверзу въ притчахъ гаданіе мое... Но «боюся, Господіше, похуленія твоего на мя: азъ бо есмъ яко она смо«ковница проклятая, не имѣя плода покаянію: имѣю бо сердце аки лице «безъ очію, и бысть умъ мой яко нощны вранъ на нырищи... и покры «мя ншцета аки Чермное море Фараона. Ce же бѣхъ написахъ, бѣжахъ соть лица художъства моего аки Агаря рабыня отъ Сарры. Но видѣхъ, «Господине Княже, твое добросердіе къ себѣ и притекохъ ко обычной .твоей любве... Азъ бо есмь, Княже Господине, яко трава блещанна, «растуще за стѣною, на ню же ни солнце сіяетъ, ни долщь идетъ: тако « азъ, Княже Господине, всѣми обвдимъ есмь, зане ограженъ есмь страсхомъ грозы твоея, яко оплотомъ твердымъ. Но не возри на мя яко «волкъ на ягня, но возри на мя, Господине, аки мати на младенца... Мы, Княже, желаемъ твоея милости: зане, Господине, кому любово», (въ
другомъ спискѣ: Боголюбивое), «а мнѣ горе лютое; кому Бѣло озеро, a «мнѣ черные _(въ другомъ спискѣ: чершъе) смолы; кому Лачь озеро, a «мнѣ, на немъ сѣдя, плачъ горки; кому ти есть Ново-городъ, a мнѣ уиы «опали: зане не процвѣте часть моя... Тѣмъ же не иму другу вѣры... «Не лгалъ бо ми Ростиславъ» (сынъ Георгія Долгорукаго? см. ниже): «Князь лѣпгин бы ми смертъ, a ne Курское Княжете. Такожь и мужеви: «лѣпше бы ми смерть, нежели продолженъ животъ въ нищетѣ... Тѣмъ «же вопію къ тебѣ, Княже, мой Господине: одержимъ есмь нищетою: «помилуй мя, cынe великаго Царя Владиміра» (слѣдственно это писано къ сыну Владиміра Мономаха, Георгію Долгорукому, коему принадле
я:ало Бѣлоозеро. Въ другомъ спискѣ Даніилова Слова сей Князь названъ Ярославомъ: Георгій могъ имѣть Славянское имя Ярослава)... «Избави «мя оть нищеты сія, яко серну отъ тенета, яко птицу отъ кляпцы... азъ «бо есмь яко древо прк кути: мнози посѣкаютъ его и на огнь вмещутъ. «Всѣми обидимъ есмь, зане ограженъ есмь страхомъ грозы твоея. Яко
«же бо и олово гинетъ, часто разваряему: тако и человѣкъ пріемлетъ «многія бѣды. Никто же можетъ соли зобати, ни въ печали смыслити; «всякъ бо человѣкъ хитритъ и мудритъ о чюжей бѣдѣ, a о своей не «можетъ смыслити. Злато искушается огнемъ, a человѣкъ напастьми; «пшеница бо, много мучима, чистъ хлѣбъ подаетъ, a въ печали обрѣ
«таетъ человѣкъ умъ совершенъ. Молеве ризы изъѣдаютъ, a человѣка «печаль; печальну мужу засышутъ кости. Аще кто человѣка въ печали «призрить, какъ студеною водою напоитъ въ знойный день. Птица бо «радуется веснѣ, a младенецъ матери: тако и азъ, Княже Господине, «радуюся твоей милости: весна бо украшаетъ цвѣты земли, a ты ожи
«вляеши вся человѣкы своею милостью, сироты и вдовицы, отъ Вель«можъ погружаеми. Княже Господине! яви ми зракъ лица твоего, яко «гласъ твой сладокъ и образъ твой Государевъ красенъ, и лице твое «свѣтло и благолѣпно, и разумъ твой яко же прекрасный рай много«плодовитъ. Азъ же худый добрѣ дивлюся. Но егда веселитися многими «брашны, a мене помяни сухъ хлѣбъ ядущь, или піеши сладкое питіе, «а мене помяни теплу воду пьющи, и праха нападша отъ мѣста за
находится Слово о Данилѣ Заточникѣ (жившемъ въ XII вѣкѣ), если ине достовѣрное, если и не имъ писанное, то по крайней мѣрѣ любопытное: оно
имѣетъ признаки древности и напоминаетъ нѣкоторыя старыя, уже забытыя Русскія пословицы. Сообщаемь его здѣсь (съ нѣкоторыми выпусками).
«Вострубимъ, братіе, яко въ златокованныя трубы, въ разумъ ума «своего, и начнемъ бити серебряныя арганы и возвѣемъ мудрости своя. «Боже, Боже мой! въскую мя еси оставилъ? Востани, слава моя, востани ,«въ псалтыри и въ гуслехъ... Да разверзу въ притчахъ гаданіе мое... Но «боюся, Господіше, похуленія твоего на мя: азъ бо есмъ яко она смо«ковница проклятая, не имѣя плода покаянію: имѣю бо сердце аки лице «безъ очію, и бысть умъ мой яко нощны вранъ на нырищи... и покры «мя ншцета аки Чермное море Фараона. Ce же бѣхъ написахъ, бѣжахъ соть лица художъства моего аки Агаря рабыня отъ Сарры. Но видѣхъ, «Господине Княже, твое добросердіе къ себѣ и притекохъ ко обычной .твоей любве... Азъ бо есмь, Княже Господине, яко трава блещанна, «растуще за стѣною, на ню же ни солнце сіяетъ, ни долщь идетъ: тако « азъ, Княже Господине, всѣми обвдимъ есмь, зане ограженъ есмь страсхомъ грозы твоея, яко оплотомъ твердымъ. Но не возри на мя яко «волкъ на ягня, но возри на мя, Господине, аки мати на младенца... Мы, Княже, желаемъ твоея милости: зане, Господине, кому любово», (въ
другомъ спискѣ: Боголюбивое), «а мнѣ горе лютое; кому Бѣло озеро, a «мнѣ черные _(въ другомъ спискѣ: чершъе) смолы; кому Лачь озеро, a «мнѣ, на немъ сѣдя, плачъ горки; кому ти есть Ново-городъ, a мнѣ уиы «опали: зане не процвѣте часть моя... Тѣмъ же не иму другу вѣры... «Не лгалъ бо ми Ростиславъ» (сынъ Георгія Долгорукаго? см. ниже): «Князь лѣпгин бы ми смертъ, a ne Курское Княжете. Такожь и мужеви: «лѣпше бы ми смерть, нежели продолженъ животъ въ нищетѣ... Тѣмъ «же вопію къ тебѣ, Княже, мой Господине: одержимъ есмь нищетою: «помилуй мя, cынe великаго Царя Владиміра» (слѣдственно это писано къ сыну Владиміра Мономаха, Георгію Долгорукому, коему принадле
я:ало Бѣлоозеро. Въ другомъ спискѣ Даніилова Слова сей Князь названъ Ярославомъ: Георгій могъ имѣть Славянское имя Ярослава)... «Избави «мя оть нищеты сія, яко серну отъ тенета, яко птицу отъ кляпцы... азъ «бо есмь яко древо прк кути: мнози посѣкаютъ его и на огнь вмещутъ. «Всѣми обидимъ есмь, зане ограженъ есмь страхомъ грозы твоея. Яко
«же бо и олово гинетъ, часто разваряему: тако и человѣкъ пріемлетъ «многія бѣды. Никто же можетъ соли зобати, ни въ печали смыслити; «всякъ бо человѣкъ хитритъ и мудритъ о чюжей бѣдѣ, a о своей не «можетъ смыслити. Злато искушается огнемъ, a человѣкъ напастьми; «пшеница бо, много мучима, чистъ хлѣбъ подаетъ, a въ печали обрѣ
«таетъ человѣкъ умъ совершенъ. Молеве ризы изъѣдаютъ, a человѣка «печаль; печальну мужу засышутъ кости. Аще кто человѣка въ печали «призрить, какъ студеною водою напоитъ въ знойный день. Птица бо «радуется веснѣ, a младенецъ матери: тако и азъ, Княже Господине, «радуюся твоей милости: весна бо украшаетъ цвѣты земли, a ты ожи
«вляеши вся человѣкы своею милостью, сироты и вдовицы, отъ Вель«можъ погружаеми. Княже Господине! яви ми зракъ лица твоего, яко «гласъ твой сладокъ и образъ твой Государевъ красенъ, и лице твое «свѣтло и благолѣпно, и разумъ твой яко же прекрасный рай много«плодовитъ. Азъ же худый добрѣ дивлюся. Но егда веселитися многими «брашны, a мене помяни сухъ хлѣбъ ядущь, или піеши сладкое питіе, «а мене помяни теплу воду пьющи, и праха нападша отъ мѣста за