ОПЫТНО-ГЕРОИЧЕСКИЙ ТЕАТР. „Жакерия .

Группа аристократов.

Рис. кост. Б. Эрдмана.

ственник, которому приходилось иметь довольно много дела со сценой; он очень высокого мне
ния о Вашей драме, но считал ее совершенно непригодной для постановки на сцене из-за длинных речей, при которых только одному акте
ру есть что делать, а другие принуждены будут без конца изощряться в мимике, чтобы не тор
чать в положении статистов. Два последних акта доказывают в достаточной мере, что Вы умеете быстро и живо вести диалог и так как, за исключением нескольких сцен (что бывает во всякой драме), мне кажется, то же самое возможно и в первых трех актах, то я не сомнева
юсь, что в обработке для сцены Вы будете считаться с этим обстоятельством».
Об этом же, касаясь другого вопроса (о перенесении центра тяжести пьесы на представи
телей крестьян и революционных элементов в городах), Маркс пишет: «Тогда тебе пришлось бы невольно больше черпать вдохновения у Шекспира, а не следовать по стопам Шиллера, с его превращением индивидуумов в простые рупоры духа эпохи, что я тебе вменяю в наи
больший грех». Отмечая слабость в обрисовке характеров, он еще раз подчеркивает: «В част
ности, я должен местами осудить чрезмерное рефлектирование персонажей о самих себе, что происходит от твоего пристрастия к Шиллеру». Очевидно, и Энгельс считает Шекспира вели
чайшим мастером сцены. О нем он упоминает несколько раз, при чем один раз также противо
поставляя его Шиллеру. Одно из этих мест мы приводим, потому что оно вообще является в высшей степени характерным:
...«Полное слияние большей идейной глубины, осознанного исторического содержания, которое Вы не без основания приписываете немецкой драме, с Шекспировскою живостью и насы
щенностью действия будет достигнуто, пожалуй, только в будущем, быть может и не нем
цами. В этом именно я и усматриваю грядущее драмы» (подчеркнуто нами)...
Покончив с вопросами формы, оба, и Маркс, и Энгельс, переходят к историческому разбору пьесы. Здесь оба указывают на один момент, в значительной мере ослабляющий ценность дра
мы: отсутствие должного внимания к массовому движению. «Знатные представители револю
ции, — пишет К. Маркс, — а за их лозунгами единства и свободы все еще таится мечта о ста
рой императорской власти и кулачном праве— не должны были в такой степени, как у тебя остановить на себе все внимание, а представители крестьян (в особенности) и революционных элементов в городах должны были образо
вать очень важный действительный фон пьесы. Ты мог бы тогда ввести в гораздо большей сте
пени современные идеи в чистейшей их форме, между тем как в действительности теперь, кро
ме религиозной свободы, главной идеей остается буржуазное единство».
Энгельс, развивая ту же мысль, показывает, как такое упущение приводит Лассаля к искажению всей перспективы и даже неверной трактовке личной трагедии Зикингена. «Такое пре
небрежение крестьянским движением, — пишет он, — привело Вас как раз и в неверному изо
бражению дворянского национального движения, в одной его части, при чем от Вас ускользнул и действительно трагический элемент в судьбе Зикингена. По моему мнению масса слу
жилого дворянства того времени не помышляла о союзе с крестьянами; этого не допускала зависимость его от доходов, получаемых от эксплуатация крестьян. Скорее был бы возможен союз с
ОПЫТНО-ГЕРОИЧЕСКИЙ ТЕАТР. „Жакерия“.
Группа монахов.
Рис. пост. Б. Эрдмана.
городами, но и он не осуществился, или лишь очень частично. Но успех национальной дворян
ской революции был возможен лишь при союзе с городами и крестьянами, особенно с последни
ми. И по моему мнению трагический момент как раз и заключается в том, что это основное усло
вие, союз с крестьянами, было невозможно, что поэтому политика дворянства должна была не
избежно быть мелкою, что в тот самый момент, когда оно хотело стать во главе национального движения, масса нации, крестьяне, протесто
вали против его руководства, и оно необходимо должно было пасть».
Неправильная оценка исторического соотношения сил дает не только фактическое искаже
ние, отступление от исторической правды. Это Энгельс считает для автора вполне возможным. Так, например, он не возражает против того, что Лассаль приписывал Зикингену и Гуттену мысль об освобождении крестьян. Энгельс подчеркивает лишь, что такое толкование неизбеж
но приводит к умельчанию всей трагедии: «Устраняя этот момент, — говорит Энгельс, — Вы умаляете размах трагического конфликта: у Вас Зикинген вступает в союз с одним только князем, а не с императором и государ
ством (хотя и тут Вы с верным тактом вводите крестьян), и погибает просто благодаря равнодушию и трусости дворянства, но мотивировка была бы совершенно иная, если бы уже рань
ше были сильнее подчеркнуты бурное крестьян ­ ское движение и безусловное поправение дво
рянства под влиянием прежних Союза Башмака и Бедного Конрада».
Правильность анализа и исходных точек зрения приводят и Маркса, и Энгельса к одинаковой оценке драмы Лассаля и ее слабых момен
тов, заключающихся именно в неосознанности исторического содержания, что отражается как на идейной глубине, так и на формальной ценности.
В заключение стоит отметить ту добросовестность, с которой отнеслись и Маркс, и Эн
гельс к критикуемой драме. Энгельс, например, «чтобы достигнуть совершенно беспристрастно
го, совершенно «критического» отношения»,
прочел драму Лассаля четыре раза. Многие ли из современных критиков, претендуя на ав
торитетность своего мнения, берут на себя труд прочесть критикуемую вещь внимательно, хотя бы один раз?
Б.