Обшій
страхъ.
Но другое преданіе обвиняетъ Юрія, оправдывая Боярскую Думу. Увѣряютъ, что онъ дѣйствительно чрезъ Дьяка своего, Тишкова, подговаривалъ Князя Андрея Шуйскаго вступить къ нему въ службу. „Гдѣ же совѣсть?“ сказалъ
Шуйскій: „вчера Князь вашъ цѣловалъ крестъ Государю Іоанну, а нынѣ манитъ къ себѣ его слугъ“. Дьякъ изъяснилъ, что сія клятва была невольная и беззаконная; что Бояре, взявъ ее съ Юрія, сами но дали ему никакой, вопреки уставу о
присягахъ взаимныхъ. Шуйскій извѣстилъ о томъ Князя Бориса Горбатаго, Князь Борисъ—Думу, а Дума — Елену, которая велѣла Боярамъ дѣйствовать согласно съ ихъ обязанностію (8).
Замѣтимъ, что первое сказаніе вѣроятнѣе: ибо Князь Андрей Шyйскій во все правленіе Елены сидѣлъ въ темницѣ (9). Какъ бы то ни было, 11 Декабря взяли ІОрія, вмѣст“ со всѣми его Боярами, подъ стражу и заключили въ той самой палатѣ, гдѣ кончилъ жизнь юный Великій Князь Димитрій. Предзнаменованіе бедственное! ему надлежало исполниться.
Такое начало Правленія свидѣтельствовало грозную его рѣшитольность. Жалѣли о несчастномъ Юріи; боялись тиран
ства: а какъ Іоаннъ былъ единственно именемъ Государь, и самая Правительница дѣйствовала по внушеніямъ Совѣта, то Госсія видѣла себя подъ жезломъ возникающей Олигархiи, которой мучительство есть самое опасное и самое несносное. Легче укрыться отъ одного, нежели отъ двадцати гонителей.
Самодержецъ гнѣвный уподобляется раздраженному Божеству, предъ Коимъ надобно только смиряться; но многочисленные тираны не имеютъ сей выгоды въ глазахъ народа: онъ видитъ въ нихъ людей ему подобныхъ, и. тѣмъ болѣе ненавидитъ злоупотребленіе власти. Говорили, что Бояре хотѣли погубить Юрія, въ надеждѣ своевольствовать, ко вреду отечества (10); что другіе родственники Государевы должны ожидать такой же участи—и сіи мысли, естественнымъ образомъ представляясь уму, сильно дѣйствовали не только на ІОріева мень
шаго брата, Андрея, но и на ихъ племянниковъ, Князей Бѣльскихъ, столь ласково порученныхъ Василіемъ Боярамъ въ послѣднія минуты его жизни. Князь Симеонъ Ѳеодоровичь
страхъ.
Но другое преданіе обвиняетъ Юрія, оправдывая Боярскую Думу. Увѣряютъ, что онъ дѣйствительно чрезъ Дьяка своего, Тишкова, подговаривалъ Князя Андрея Шуйскаго вступить къ нему въ службу. „Гдѣ же совѣсть?“ сказалъ
Шуйскій: „вчера Князь вашъ цѣловалъ крестъ Государю Іоанну, а нынѣ манитъ къ себѣ его слугъ“. Дьякъ изъяснилъ, что сія клятва была невольная и беззаконная; что Бояре, взявъ ее съ Юрія, сами но дали ему никакой, вопреки уставу о
присягахъ взаимныхъ. Шуйскій извѣстилъ о томъ Князя Бориса Горбатаго, Князь Борисъ—Думу, а Дума — Елену, которая велѣла Боярамъ дѣйствовать согласно съ ихъ обязанностію (8).
Замѣтимъ, что первое сказаніе вѣроятнѣе: ибо Князь Андрей Шyйскій во все правленіе Елены сидѣлъ въ темницѣ (9). Какъ бы то ни было, 11 Декабря взяли ІОрія, вмѣст“ со всѣми его Боярами, подъ стражу и заключили въ той самой палатѣ, гдѣ кончилъ жизнь юный Великій Князь Димитрій. Предзнаменованіе бедственное! ему надлежало исполниться.
Такое начало Правленія свидѣтельствовало грозную его рѣшитольность. Жалѣли о несчастномъ Юріи; боялись тиран
ства: а какъ Іоаннъ былъ единственно именемъ Государь, и самая Правительница дѣйствовала по внушеніямъ Совѣта, то Госсія видѣла себя подъ жезломъ возникающей Олигархiи, которой мучительство есть самое опасное и самое несносное. Легче укрыться отъ одного, нежели отъ двадцати гонителей.
Самодержецъ гнѣвный уподобляется раздраженному Божеству, предъ Коимъ надобно только смиряться; но многочисленные тираны не имеютъ сей выгоды въ глазахъ народа: онъ видитъ въ нихъ людей ему подобныхъ, и. тѣмъ болѣе ненавидитъ злоупотребленіе власти. Говорили, что Бояре хотѣли погубить Юрія, въ надеждѣ своевольствовать, ко вреду отечества (10); что другіе родственники Государевы должны ожидать такой же участи—и сіи мысли, естественнымъ образомъ представляясь уму, сильно дѣйствовали не только на ІОріева мень
шаго брата, Андрея, но и на ихъ племянниковъ, Князей Бѣльскихъ, столь ласково порученныхъ Василіемъ Боярамъ въ послѣднія минуты его жизни. Князь Симеонъ Ѳеодоровичь