ныхъ дѣйствій. Владѣя линіей Портъ-Артуръ, Ляодунъ и Корея, японцы получали прекрасную базу для наступательныхъ операцій въ любомъ направленіи. Постоянное стремленіе на материкъ въ вышеупомянутомъ поползновеніи ея на Ляодунъ полу
чило яркое подтвержденіе и вмѣстѣ съ тѣмъ должно бы служить указаніемъ на твердое намѣреніе Японіи, выйдя на материкъ, занять соотвѣтствующее положеніе среди прочихъ цивилизованныхъ націй міра. Въ этомъ стремленіи она наткнулась на насъ, ибо, естественно, мы, имѣя въ виду постепенное занятіе Манджуріи, не могли допустить столь близкаго сосѣдства и конкуренціи. Вопросъ отношеній назрѣлъ и обострился настолько, что рѣшеніе его оружіемъ висѣло на волоскѣ. Кто-нибудь изъ соперниковъ долженъ былъ пойти на уступки. Японія не пошла на нихъ потому, что тутъ заключался ея жизненный интересъ, при чемъ, тщательно подготовляя себя къ войнѣ въ теченіе 10 лѣтъ, она сознавала свою силу и надѣялась на успѣхъ.
Такимъ образомъ, война казалась очевидно возможной, а при нашемъ непонятномъ упорствѣ даже и неизбѣжной. Но дипломатія наша, видимо, не понимала, или
почему-нибудь не желала понимать это. Она не уяснила себѣ, въ чемъ собственно заключаются задачи и стремленія Японіи и какую роль играла и какое значеніе имѣла для нея Корея. Увлекаясь нашими легкими побѣдами и захватами въ Азіи вообще и на Дальнемъ Востокѣ въ частности, мы приписывали ихъ нашему могу
ществу, котораго въ дѣйствительности не было, и наше положеніе на Дальнемъ Востокѣ въ сущности было всегда крайне слабымъ, поддерживаясь лишь только еще большей слабостью нашихъ сосѣдей, чего, между прочимъ, признавать мы не хотѣли и что, въ связи съ неясно понятымъ нами значеніемъ Кореи, повело насъ по лож
ному пути. Мы думали, что, удовлетворяя Японію въ этой странѣ, придемъ къ какимъ-нибудь соглашеніямъ и отвратимъ готовящійся намъ ударъ, выполнивъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, задачу овладѣнія Манджуріей. Это и было, вѣроятно, одной изъ причинъ, почему мы такъ смѣло выступили въ Манджуріи съ своими захватами и притязаніями.
До момента соприкосновенія нашихъ интересовъ съ японскими, — Японія вела цѣлый рядъ войнъ съ Китаемъ изъ за Кореи, что и послужило къ преувеличенному понятію о значеніи этой страны для Японіи. Тяготясь своимъ островнымъ положеніемъ, послѣдняя постоянно стремилась на материкъ, гдѣ она разсчитывала развер
нуть свои силы и занять подобающее ей мѣсто среди народовъ Азіи. Утвердившись въ Кореѣ, Японія пріобрѣтала прочную базу для своихъ дальнѣйшихъ дѣйствій, чему много способствовали близость этой страны и удобство сообщеній съ нею. Со времени же нашего появленія на берегахъ Тихаго океана положеніе осложнилось и значеніе Кореи для Японіи увеличилось. Она стала больше тревожиться за нее, да и мы, претендуя въ будущемъ на Манджурію, не могли не обращать вниманія на то, что тамъ дѣлается. Такъ шло дѣло въ теченіе многихъ и многихъ лѣтъ, пока наконецъ постройка великаго сибирскаго желѣзнодорожнаго пути заставила Японію насторо
житься и заподозрить насъ въ намѣреніи расширить наше вліяніе на Дальнемъ Востокѣ, въ сферу котораго рано или поздно должна была войти и Манджурія, а
чило яркое подтвержденіе и вмѣстѣ съ тѣмъ должно бы служить указаніемъ на твердое намѣреніе Японіи, выйдя на материкъ, занять соотвѣтствующее положеніе среди прочихъ цивилизованныхъ націй міра. Въ этомъ стремленіи она наткнулась на насъ, ибо, естественно, мы, имѣя въ виду постепенное занятіе Манджуріи, не могли допустить столь близкаго сосѣдства и конкуренціи. Вопросъ отношеній назрѣлъ и обострился настолько, что рѣшеніе его оружіемъ висѣло на волоскѣ. Кто-нибудь изъ соперниковъ долженъ былъ пойти на уступки. Японія не пошла на нихъ потому, что тутъ заключался ея жизненный интересъ, при чемъ, тщательно подготовляя себя къ войнѣ въ теченіе 10 лѣтъ, она сознавала свою силу и надѣялась на успѣхъ.
Такимъ образомъ, война казалась очевидно возможной, а при нашемъ непонятномъ упорствѣ даже и неизбѣжной. Но дипломатія наша, видимо, не понимала, или
почему-нибудь не желала понимать это. Она не уяснила себѣ, въ чемъ собственно заключаются задачи и стремленія Японіи и какую роль играла и какое значеніе имѣла для нея Корея. Увлекаясь нашими легкими побѣдами и захватами въ Азіи вообще и на Дальнемъ Востокѣ въ частности, мы приписывали ихъ нашему могу
ществу, котораго въ дѣйствительности не было, и наше положеніе на Дальнемъ Востокѣ въ сущности было всегда крайне слабымъ, поддерживаясь лишь только еще большей слабостью нашихъ сосѣдей, чего, между прочимъ, признавать мы не хотѣли и что, въ связи съ неясно понятымъ нами значеніемъ Кореи, повело насъ по лож
ному пути. Мы думали, что, удовлетворяя Японію въ этой странѣ, придемъ къ какимъ-нибудь соглашеніямъ и отвратимъ готовящійся намъ ударъ, выполнивъ, вмѣстѣ съ тѣмъ, задачу овладѣнія Манджуріей. Это и было, вѣроятно, одной изъ причинъ, почему мы такъ смѣло выступили въ Манджуріи съ своими захватами и притязаніями.
До момента соприкосновенія нашихъ интересовъ съ японскими, — Японія вела цѣлый рядъ войнъ съ Китаемъ изъ за Кореи, что и послужило къ преувеличенному понятію о значеніи этой страны для Японіи. Тяготясь своимъ островнымъ положеніемъ, послѣдняя постоянно стремилась на материкъ, гдѣ она разсчитывала развер
нуть свои силы и занять подобающее ей мѣсто среди народовъ Азіи. Утвердившись въ Кореѣ, Японія пріобрѣтала прочную базу для своихъ дальнѣйшихъ дѣйствій, чему много способствовали близость этой страны и удобство сообщеній съ нею. Со времени же нашего появленія на берегахъ Тихаго океана положеніе осложнилось и значеніе Кореи для Японіи увеличилось. Она стала больше тревожиться за нее, да и мы, претендуя въ будущемъ на Манджурію, не могли не обращать вниманія на то, что тамъ дѣлается. Такъ шло дѣло въ теченіе многихъ и многихъ лѣтъ, пока наконецъ постройка великаго сибирскаго желѣзнодорожнаго пути заставила Японію насторо
житься и заподозрить насъ въ намѣреніи расширить наше вліяніе на Дальнемъ Востокѣ, въ сферу котораго рано или поздно должна была войти и Манджурія, а