Поза есть признак внутренней слабости. Наряду с изображениями сложной психической жизни в это же время должна была появиться склонность к фор
мальной внешней красоте, к театральной величавой позе. Статуя Софокла в Латеранском музее иллюстрирует такое настроение: на ней каждая линия про
думана, каждое движение сознательно стилизовано в смысле самодовольного величия и эффектности. А Аполлон Бельведерский является представителем крайнего фланга такого направления. Аполлон академичен во всех отношениях, а создание такого типа в то же время, как возник Апоксиомен, весьма показательно. Аполлон—естественная реакция против Апоксиомена. Если в этом послед
нем новый эллин показал себя во всей своей сложности, то в первом дан тот идеал, который он себе мыслил вне себя, идеал силы и красоты, дух того
великого прошлого, которое было, однако, для него закрыто туманом своей романтической души, того прошлого, сути которого он по складу своей психи
ческой жизни не мог понять. Он стремился расположить фигуру в возможно простых аспектах, в ней нет смелых раккурсов Апоксиомена; голова обращена в профиль, тело дано в фас, вся статуя развертывается в одной плоскости, фон которой дает расположенный в стиле скульптур Парфенона плащ. Но художник не мог отрешиться от своего я, как продукта эпохи; длинные пропор
ции фигуры, линий, ритм в движениях туловища и рук решительно отодвигают ее от простых, мощных образов V в. Факт подражания классическому идеалу налицо, но понять этот идеал в его сущности художник уже не был в состоянии. Результатом является академическая поза с оттенком театральности.
В период таких настроений появилась личность Александра Македонского и сделалась новым объектом художественного перевоплощения. Эта личность пре
доставляла бесконечное количество возможностей и могла подвергаться самой различной интерпретации. Эта личность с одной стороны являлась воплощением идеалов, которые себе ставила эпоха, с другой—целиком принадлежала к этой эпохе и вмещала в себе все ее противоречивые настроения. Александр был тем героем, о котором мог мечтать эллинский мир. Хотя македонцев охотно называли варварами, но все-таки признавали в них эллинов, и этот эллин завершил заветную борьбу с Востоком, низверг персидского царя, сделал греческий язык и греческую культуру господствующими на территории древних восточных государств, даже Египта. Как бы поверхностна ни была эта эллинизация Востока, но достаточно было одного факта основания многих десятков эллинских „Але
ксандрии во всех частях древнего мира, чтобы удовлетворить тщеславие эллина. Походы его с их быстротой и совершенно непонятными иногда успехами, носили почти сверхъестественный характер, а личность великого военачальника получила ореол божественности. Развитие македонского владычества в Азии проникнуто эпическим настроением и великим пафосом, а сам Александр в значительной мере способствовал перенесению этого пафоса на его собственную персону.