„ждснный милосердымъ!... Да цвѣтетъ во дни твои правда; да успо„коится отечество!.,. И возвыситъ Господь Царскую десницу твою „надъ всѣми врагами, и будетъ Царство твое мирно и вѣчио „ въ родъ и родъ!“ Тутъ, проливая слезы умиленія, всѣ люди воскликнули: „будетъ и будетъ многолѣтно! “ — Ѳеодоръ, въ полномъ Царскомъ одѣяніи, въ коронѣ Мономаховой, въ богатой мантіи, и держа въ рукѣ длинный скипетръ (сдѣланный изъ драгоцѣннаго (17) китоваго зуба), слушалъ Литургію,
имѣя видъ утомленнаго. Предъ нимъ лежали короны, завоеванныхъ Царствъ; а подлѣ него, съ правой стороны, какъ ближній Вельможа. стоялъ Годуновъ: дядя Ѳеодоровъ, Никита Романовичь Юрьевъ, на ряду еъ другими Боярами. Ничто, но сказанію очевидцевъ, не могло превзойти сего торжества въ великолѣпіи. Амвонъ, гдѣ сидѣлъ Государь съ Митрополитомъ, — палой, гдѣ лежала утварь Дарская, и мѣста для Духовенства были устланы бархатами, а помостъ церкви коврами Персидскпми и красными сукнами Англійскими. Одежды
•Вельможъ, въ особенности Годунова, и Князя Ивана Михайлоішча Глипскаго сіяли алмазами, яхонтами, жемчугоыъ удинительной величины (18), такъ, что иноземные писатели цѣнятъ пхъ въ милліоны. Но іісего болѣе торжество украшалось веселіемъ лицъ и знаками живѣйшей любви къ престолу.— Послѣ Херувимской Пѣсни Митрополитъ, въ диеряхъ Дарскихъ, возложилъ на Ѳеодора Мономахову цѣпь Лравійскаго злата; въ концѣ же Литургіи помазалъ его Святымъ Миромъ и причастилъ Святыхъ Таинъ. Въ сіе время Борисъ Годуновъ держалъ скипетръ, Юрьевъ и Димитрій Ивановичь Годуновъ (дядя Ирины), вѣнецъ Царскій на зла
томъ блюдѣ. Влагословенный Діонисіемъ и въ южныхъ дверяхъ храма осыпанный деньгами, еёодоръ ходилъ поклониться гробамъ пі едковъ, моляся, да наслѣдуетъ ихъ государственныя добродѣтели. Между тѣмъ Ирина, окруженная Боярынями, сидѣла въ коронѣ подъ раствореннымъ окномъ своей налаты (19) и была привѣтствуема г]іомкими восклицаніями на
рода: „да здравствуетъ Царица!“ Въ Тронной Вельможи и чиновники цѣловали руку у Государя; въ Столовой палатѣ