комЪ священна, чтобЪ выражатЬ какое-либо настроеніе. Она такЪ-же прекрасна и чужда современнымъ нервамЪ и чувствамъ, какЪ гордыя эллинскія изваянія.
РядомЪ сЪ КлодомЪ какЪ-то неприлично говоритЪ о буше. Однако, в ЬдЬ и онЪ былЪ художникомъ. КлодЪ—великій композиторъ, бушё—легкомысленный куплетистЪ, но и у того, и другого естЪ музыка, естЪ очарованіе. КлодЪ чуждЪ для современнаго человѣчества потому, что онЪ выше его, бушё чуждЪ для насЪ, наоборотЪ, потому, что вЪ немЪ естЬ что-то оффенбаховское, вздорное, недо
стойное. Однако изЪ этого еще не слЪдуетЪ, чтобЪ вЪ бушё совсЪмЪ не было искусства. Все, что онЪ писалЪ—гадко, но очарователЬно гадко, соблазнителЪно гадко. ВЪ бушё есть соблазнЪ не вЪ сюжетахЪ,—а вЪ краскахЪ, вЪ линіяхЪ,
вЪ писЬмЪ—слЪдователЬно вЪ бушё естЬ искусство. Объективной правды нечего искатЬ вЪ его картинахЪ, но зато вЪ нихЪ можно найти массу субъективной правды. ОнЪ былЪ всегда вТэренЪ себЪ и, если его „я“ было предано порочному инстинкту, то вполнЪ искренно, а вовсе не вЪ силу какого-либо лавочнаго ин
Паулусъ Потеръ (?) (1625—1654).
Видъ въ Голландіи (галл. кн. Юсуповыхъ въ СПб.).