ваться ко всему доброму іі прекрасному. О, друзья мои! какъ далеко отъ такоіі благородной дѣятельно
сти духа сіе ничтожное, унизительное разсѣяніе, которое обыкновенно мы называемъ чтеніемъ книгъ!
«Дѣло идетъ о журналахъ! Въ Россіи—при такой сильной охотѣ читать и такомъ нестрогомъ выборѣ чтенія—хорошій журналъ могъ бы имѣть самыя благодѣтельныя дѣйствія. Обязанность журналиста, подъ маскою занимательнаго и пріятнаго скрывать полезное и наставительное. Средства безчис
ленны: къ его услугамъ богатства литературы чуже
странной и собственной, искусства и науки; бери что угодно и гдѣ угодно; единственное условіе—раз
щему вкусу читателей, хотя не подчиняясь ему съ рабскою робостію, предлагаетъ онъ имъ хорошія мысли, чужія и свои, облеченныя разными видами: иногда разсуждая какъ моралистъ или метафизикъ о предметахъ важныхъ для человѣка; иногда раз
сказывая повѣсть, въ которой идеальное нравилось бы сходствомъ своимъ съ существенностію, которая доставляла бы любопытному удовольствіе сравни
сти духа сіе ничтожное, унизительное разсѣяніе, которое обыкновенно мы называемъ чтеніемъ книгъ!
«Дѣло идетъ о журналахъ! Въ Россіи—при такой сильной охотѣ читать и такомъ нестрогомъ выборѣ чтенія—хорошій журналъ могъ бы имѣть самыя благодѣтельныя дѣйствія. Обязанность журналиста, подъ маскою занимательнаго и пріятнаго скрывать полезное и наставительное. Средства безчис
ленны: къ его услугамъ богатства литературы чуже
странной и собственной, искусства и науки; бери что угодно и гдѣ угодно; единственное условіе—раз
борчивость! Имѣя въ виду пользу, но угождая об
щему вкусу читателей, хотя не подчиняясь ему съ рабскою робостію, предлагаетъ онъ имъ хорошія мысли, чужія и свои, облеченныя разными видами: иногда разсуждая какъ моралистъ или метафизикъ о предметахъ важныхъ для человѣка; иногда раз
сказывая повѣсть, въ которой идеальное нравилось бы сходствомъ своимъ съ существенностію, которая доставляла бы любопытному удовольствіе сравни