Первый русский академик В. Е. Адодуров

Первый русский академик, учитель М. В. Ломоносова — Адодуров.
Воспроизводится непосредственно со старинного силуэта (работы неизвестного художника), хранящегося в ру
кописном отделении Ленинградской Пуб
личной Библиотеки.
Культурный перелом в Московской Руси, начавшийся во второй половине XVII века, дал ко времени Петра Вели
кого полное торжество мысли о необ
ходимости европейского образова
ния. Не только правительство, в лице самого Петра,
требует от своих сотрудников этого образования. Са
ми русские люди
начинают к нему стремиться — по доброй воле, по собственному со
знанию . Простой крестьянин, знаме
нитый Михайло Ломоносов, уходит с далекого се
вера в Москву эа наукой: «болван
лет в двадцать при
шел латыни учиться», вспоминал потом о себе Ломоносов. Поповский сын Василий Третьяков
ский тоже на двадцатом году «по охоте к учению оставил природный го
род (Астрахань), дом и родителей, убежал в Москву“. Оба они—и талантливый Ломоносов и недаровитый Третья
ковский—получили известность своими учеными и литературными трудами и стали ходячими примерами любви к знанию, типами, характеризующими их эпо
ху. За ними следовал ряд подобных же искателей просвещения, менее известных, но не менее замечательных. Из них особенно любопытен «ад ’юнкт математических наук» Василий Евдокимович Адодуров, сверстник Ломоносова и Третья
ковского, пожалуй даже опередивший их .по времени в своей служебной карьере. Он был года на полтора старше Ломоносова и лет на пять моложе Третьяков
ского. Учился он правильнее их: с малых лет узнал латынь в Новгородской школе, восемнадцати лет уже был студентом Академии Наук и тогда же удивил знаменитого математика академика Даниила Бернулли своим остроумным наблю
дением над свойствами «натуральных чисел». Двадцати четырех лет от роду (в 1733 году) он был уже удостоен зва
ния ад ’юнкта по кафедре высшей матема
тикиТпри знаменитом академике Эйлере. Адодуров первый из всех русских людей
получил ученую степень в нашей Академии, но судьба отказала ему в счастьи побывать заграницей и поучиться там. Все свои познания он получил на русской почве в тех условиях, какие создались в Петербурге в сфере молодой, только что образованной Академии. От акаде
мика Миллера узнал он классическую латынь и немецкий язык, от Бернулли ма
тематику, от Третьяковского получил первое знакомство с французским языком. В обстоятельствах ученой работы то
го времени ему приходилось не только упражняться в математике, но и быть пе
реводчиком и корректором. Он переводил на русский язык книги по самым разно
образным специальностям, наблюдал за печатанием немецко-русского словаря и
за изданием Уложения царя Алексея Михайловича. В этих занятиях круг его познаний расширился. Сам Адодуров свидетельствовал в 1738 году, что ему поручались занятия не только математи
ческие и физические, но и преподавание риторики и «российского языка правил». В последних «правилах» он чувствовал себя специалистом настолько, что в Ака
демии составлял доклады по грамматике и стилю и принял должность наставника русского языка при ангальт-цербстской принцессе, будущей императрице Екате
рине II. Екатерина в своих записках вспоминала, как Адодуров охранял чи
стоту ее русской речи от украинского произношения ее законоучителя и как он составлял ей русские письма к импе
ратрице Елисавете, которые она только своею рукою переписывала.
Знакомство с Екатериной повлияло на судьбу Адодурова. До этого знакомства он жил в обычных условиях быта академического работника, ограничивая свой кругозор учено-учебными занятия
ми. Только знакомство с всесильным А. Г. Разумовским выводило его отчасти за пределы академического круга и до
ставило ему должность в «герольдиипри сенате. Екатерина же вовлекла Адо
дурова в придворную среду, давала ему
ряд поручений, впутала его в дворцовые интриги, на которые была такая мастерица, и в конце концов подвела под годичный арест по так называемому Бестужев
скому делу, когда Екатерину и канцлера Бестужева заподозрили в покушении изменить законное престолонаследие в поль
зу Екатерины. В результате этого дела Адодуров был сослан в Оренбург на службу. Зато после воцарения Екате
рины он пошел в гору, достиг звания сенатора и был сделан куратором Мо
сковского университета, вступив таким образом в среду екатерининских сановни
ков из скромной среды академических ученых.
В двух отношениях любопытна для нас личность Адодурова. В Петровскую эпо
ху, когда интеллигентных сил в стране было так мало, образованные работники должны были браться, помимо своих спе
циальных занятий, за всякого рода дела. И Адодуров, кроме своей математики, занимался словесными науками и для их преподавания должен был все «сам вновь сочинять». Между прочим, его изложением грамматики пользовался в юности сам
Ломоносов. Переводил на русский язык Адодуров самые разнообразные вещи от богословских рассуждений до «руковод
ства к познанию простых и сложных машин», и во всем, что он ни делал, он являлся сведущим человеком, обладавшим вполне знаниями своего века. За
мечательно то, что эти знания он мог приобрести не в Германии, как Ломоно
сов, не в Париже, как Третьяковский, а в Петербурге, в новой Академии в первые же годы ее существования. В этом можно, конечно, видеть блестящее оправдание идеи Петра I начать насажде
ние науки в стране с устройством именно Академии. С другой стороны, Адодуров был не только ученым Человеком, но и вполне культурной личностью. В то время как мы слышим о несдержанных вы
ходках Ломоносова, о полном неумении Третьяковского охранить свое личное достоинство, Адодуров является нам в образе культурного европейца. Англий
ский посол в Петербурге сэр Чарльз Уилльямс в 1756 году в одном из своих писем к Екатерине дал об Адодурове такой знаменительный отзыв: «Je n’ai rien vu du produit de ce pays plus ferme que lui. 11 ade l’esprit, de Pacquis, de belles mani6res. Enfin, e’est un russe qui s’est donn6 de la peine».
(Я не видал ни одного из туземцев столь совершенного, кэк он; он обладасг умом, образованием, прекрасными манерами; словом, это русский, соизволив
ший поработать над собою). Не мудрено, что Екатерина называла его своим «дру
гом» («шоп ami Adadourow»). В Адодт - рове видим мы первого по времени про
стого русского человека, достигшего не только технической выучки, но и верхов европейской культурности. Для первой
половины XVIII века это было явление соверщенно незаурядное, можно сказать, исключительное.

Академик С. Платонов. Чествование проф. Павлова в Парижском университете

Проф. И. П. Павлов (X). находящийся сейчас в научной командировке в Париже, тепло принят своими французскими коллегами. На снимке— группа профессоров Парижского университета, чествующих проф. Павлова. Среди присутствующих—X. Г. Раковский (XX).
Статья академика С. Ф. Платонова.