Досуг свой они не знают куда девать — своего дела у них нет, и вот они, как кукушки, присасываются к чужим гнездам, смотрят в чужие окна и пытаются устроить и на
ладить чужую жизнь так же скверно, как они устроили свою собственную.
Они, как ядовитые мухи, с жужжанием летают с одного места на другое, собирая грязь и заразу с навозной кучи и перенося их в наши жилища. Они портят и развращают нас; нашу, может быть, вполне извинительную и естественную лю
бознательность они мало по малу превращают в праздное любопытство; они наслаждаются всякими неприятностями, раз
дорами в семьях. Они никогда не радуются окончанию этих раздоров — они первые готовы раздуть их.
Не будем похожи на них... Не будем пытаться налаживать чужие жизни,— займемся лучше своей собственной. Не
будем слушать, что нам говорят о наших соседях и знакомых— ведь не дети же мы, чтобы прислушиваться к чужим голосам и перепевать чужие песни...
И если, посколько речь идет о каком-нибудь общественном начинании, нам стыдно жить в хате, стоящей с краю, то раз дело касается частной жизни наших соседей, постараемся поставить нашу хату не только на самый край, но даже
дальше, туда за ту рощицу, откуда мы уже никак, никак не сможем заглянуть в эти, всегда так интересные нам, „чужие дела“..
В. Ярославская.
Женщина, живущая на самостоятельный заработок, мало по малу приобретает привычки мужчины, и эти привычки не в последнюю очередь сказываются на обстановке ее комнатыквартиры. Только в редких случаях мы видим в такой комнате, которая должна служить и спальней, и столовой, и при
емной, и рабочим кабинетом, прежнюю кровать, покрытую вышитыми покрывалами, с рядом подушек под более или менее нарядными накидками. Удобный широкий диван, поглощающий на день в своих недрах все следы своих ночных обязанностей, давно вытеснил старую кровать. Исчез наряд
ный туалет—все наши туалетные принадлежности скрываются в шкапу или комоде. Отошел в область преданий для женщины и игрушечный письменный столик, с точеными ножками, с массой ненужной резьбы, с двумя-тремя небольшими ящич
ками и с тумбочками и шкапчиками, заполняющими добрую половину его поверхности.
Современный письменный стол женщины имеет несколько иной вид. Прежде всего, дорожа каждым аршином места и каждым лишним вместилищем для вещей, этот стол стоит не на ножках, а на плотных тумбах, по три ящика в каждой, по три глубоких, поместительных ящика, где так легко уме
щаются самые разнообразные вещи—вплоть до белья и шляп. Три большие ящика, более плоские в верхней части стола. Целое богатство при теперешней тесноте помещения. Самая
крышка стола часто делается слегка вогнутой в середине внутрь—это более удобно для писания и дает более прочную опору для локтей. Кукольные чернильницы из бронзы, тре
бовавшие постоянной и продолжительной чистки, сменились простым массивным письменным прибором —основательной чернильницей с двумя вместилищами для чернил (черных и крас
ных), с высоким металлическим стаканом для ручек и перьев и с плоской вазой-тарелкой для редко употребляемых мело
чей—резинки, перечинного ножа, клея и т. п. Но все чаще и чаще мы наблюдаем как исчезает и самая чернильница, за
меняясь хорошеньким Ремингтоном или Ундервудом. А место перьев и ручек заменяет автоматическое перо. Еще меньше вещей, еще меньше беспорядка и уборки...
Вся поверхность стола свободна. Только иногда к такому столу прикреплена съемная шкатулка из того же дерева, как и стол, служащая для хранения почтовой бумаги, конвертов и т. п. Большею частью женщины выбирают себе такие
ящики независимо от стола; у нас, в частности, есть очень удобные и красивые в кустарном музее.
Почетное место отведено на столе рабочей лампе—большой устойчивой, не рискующей быть опрокинутой нашим неосторожным движением; абажур для такой лампы непременно должен быть устроен таким образом, чтобы лампа, ос
вещая всю нужную нам поверхность стола, в то же время оставляла верхнюю часть нашего лица, в частности глаза, в тени. Только при таком условии ярко освещенной поверх
ности бумаги и книги и полной затененности глаз, мы можем работать часами, не утомляя наших глаз и не нанося им никакого вреда.
На таком столе, конечно, показались бы жалкими и неуместными всякие бесцельные вещи и вещички—ведь это не стол пустенькой женщины, присаживающейся к нему, чтобы прочесть легкий романчик или написать пустяшную записочку —это стол почти „министерский“, во всяком случае стол де
лового человека, который сам хозяин над своей жизнью. Тут не место всякой никчемной дряни.
Но—мы надеемся—женщина и за мужским столом останется женщиной. В противоположность мужчине, считающему уборку своего стола чем-то катастрофическим, женский письменный стол, при всей своей солидной внешности, всегда в порядке, вместо прежняго зеленого сукна, неизменно наводив
шего на мысль о присутственном месте, женский письменный стол любит пококетничать красивого теплого цвета сукном— серовато-дымчатым, темно-синим и т. п.
Гладкая темная рама с портретом близкого человека, цветок в высоком стакане или в скрытом под цветной бумагой глиняном горшке, любимая книга, кожаный портфель, заменяющий прежний вышитый бархатный бювар—и „министер
ский“ стол с всей очевидностью говорит нам о том, что его хозяйка—женщина. Пусть женщина немножко мужского склада, энергичная и выносливая, ответственный работник в своей отрасли—но тем не менее не потерявшая чувства красоты и способная на долгие минуты забыть о работе, любуясь веткой мимозы, букетом ландыша...
Но если у рабочей женщины есть маленькое царство — ее письменный стол, то наша учащаяся молодежь и подро
стки очень остро ощущают отсутствие удобного местечка, где бы они хоть временно могли расположиться. Понятно, что мы не слишком охотно пускаем на наш стол школьников с их неизбежными кляксами, с их детской неосторожно
стью. Но и иметь в комнате пустующий стол, в то время
как учащийся ребенок вынужден ютиться на каком то уголке обеденного стола, тоже не годится. Думается, что разрешить эту задачу можно только одним способом, приобретя в Древтресте кусок фанеры, или же сделанную из любого дерева гладко отполированную доску, размером почти на всю поверх
ность стола, оставив свободной только небольшую полоску в ладонь ширины на самом дальнем конце стола. На этот „островок спасания“ помещаем все наши „драгоценности“, рискующие пострадать от соседства с ребенком, а все осталь
ное пространство покрываем упомянутой доской — и таким образом для ребенка создается достаточно большая поверх
ность, на которой он может и писать, и разложить свои кисточки, краски и т. п.
ладить чужую жизнь так же скверно, как они устроили свою собственную.
Они, как ядовитые мухи, с жужжанием летают с одного места на другое, собирая грязь и заразу с навозной кучи и перенося их в наши жилища. Они портят и развращают нас; нашу, может быть, вполне извинительную и естественную лю
бознательность они мало по малу превращают в праздное любопытство; они наслаждаются всякими неприятностями, раз
дорами в семьях. Они никогда не радуются окончанию этих раздоров — они первые готовы раздуть их.
Не будем похожи на них... Не будем пытаться налаживать чужие жизни,— займемся лучше своей собственной. Не
будем слушать, что нам говорят о наших соседях и знакомых— ведь не дети же мы, чтобы прислушиваться к чужим голосам и перепевать чужие песни...
И если, посколько речь идет о каком-нибудь общественном начинании, нам стыдно жить в хате, стоящей с краю, то раз дело касается частной жизни наших соседей, постараемся поставить нашу хату не только на самый край, но даже
дальше, туда за ту рощицу, откуда мы уже никак, никак не сможем заглянуть в эти, всегда так интересные нам, „чужие дела“..
В. Ярославская.
Наш письменный стол.
Женщина, живущая на самостоятельный заработок, мало по малу приобретает привычки мужчины, и эти привычки не в последнюю очередь сказываются на обстановке ее комнатыквартиры. Только в редких случаях мы видим в такой комнате, которая должна служить и спальней, и столовой, и при
емной, и рабочим кабинетом, прежнюю кровать, покрытую вышитыми покрывалами, с рядом подушек под более или менее нарядными накидками. Удобный широкий диван, поглощающий на день в своих недрах все следы своих ночных обязанностей, давно вытеснил старую кровать. Исчез наряд
ный туалет—все наши туалетные принадлежности скрываются в шкапу или комоде. Отошел в область преданий для женщины и игрушечный письменный столик, с точеными ножками, с массой ненужной резьбы, с двумя-тремя небольшими ящич
ками и с тумбочками и шкапчиками, заполняющими добрую половину его поверхности.
Современный письменный стол женщины имеет несколько иной вид. Прежде всего, дорожа каждым аршином места и каждым лишним вместилищем для вещей, этот стол стоит не на ножках, а на плотных тумбах, по три ящика в каждой, по три глубоких, поместительных ящика, где так легко уме
щаются самые разнообразные вещи—вплоть до белья и шляп. Три большие ящика, более плоские в верхней части стола. Целое богатство при теперешней тесноте помещения. Самая
крышка стола часто делается слегка вогнутой в середине внутрь—это более удобно для писания и дает более прочную опору для локтей. Кукольные чернильницы из бронзы, тре
бовавшие постоянной и продолжительной чистки, сменились простым массивным письменным прибором —основательной чернильницей с двумя вместилищами для чернил (черных и крас
ных), с высоким металлическим стаканом для ручек и перьев и с плоской вазой-тарелкой для редко употребляемых мело
чей—резинки, перечинного ножа, клея и т. п. Но все чаще и чаще мы наблюдаем как исчезает и самая чернильница, за
меняясь хорошеньким Ремингтоном или Ундервудом. А место перьев и ручек заменяет автоматическое перо. Еще меньше вещей, еще меньше беспорядка и уборки...
Вся поверхность стола свободна. Только иногда к такому столу прикреплена съемная шкатулка из того же дерева, как и стол, служащая для хранения почтовой бумаги, конвертов и т. п. Большею частью женщины выбирают себе такие
ящики независимо от стола; у нас, в частности, есть очень удобные и красивые в кустарном музее.
Почетное место отведено на столе рабочей лампе—большой устойчивой, не рискующей быть опрокинутой нашим неосторожным движением; абажур для такой лампы непременно должен быть устроен таким образом, чтобы лампа, ос
вещая всю нужную нам поверхность стола, в то же время оставляла верхнюю часть нашего лица, в частности глаза, в тени. Только при таком условии ярко освещенной поверх
ности бумаги и книги и полной затененности глаз, мы можем работать часами, не утомляя наших глаз и не нанося им никакого вреда.
На таком столе, конечно, показались бы жалкими и неуместными всякие бесцельные вещи и вещички—ведь это не стол пустенькой женщины, присаживающейся к нему, чтобы прочесть легкий романчик или написать пустяшную записочку —это стол почти „министерский“, во всяком случае стол де
лового человека, который сам хозяин над своей жизнью. Тут не место всякой никчемной дряни.
Но—мы надеемся—женщина и за мужским столом останется женщиной. В противоположность мужчине, считающему уборку своего стола чем-то катастрофическим, женский письменный стол, при всей своей солидной внешности, всегда в порядке, вместо прежняго зеленого сукна, неизменно наводив
шего на мысль о присутственном месте, женский письменный стол любит пококетничать красивого теплого цвета сукном— серовато-дымчатым, темно-синим и т. п.
Гладкая темная рама с портретом близкого человека, цветок в высоком стакане или в скрытом под цветной бумагой глиняном горшке, любимая книга, кожаный портфель, заменяющий прежний вышитый бархатный бювар—и „министер
ский“ стол с всей очевидностью говорит нам о том, что его хозяйка—женщина. Пусть женщина немножко мужского склада, энергичная и выносливая, ответственный работник в своей отрасли—но тем не менее не потерявшая чувства красоты и способная на долгие минуты забыть о работе, любуясь веткой мимозы, букетом ландыша...
Но если у рабочей женщины есть маленькое царство — ее письменный стол, то наша учащаяся молодежь и подро
стки очень остро ощущают отсутствие удобного местечка, где бы они хоть временно могли расположиться. Понятно, что мы не слишком охотно пускаем на наш стол школьников с их неизбежными кляксами, с их детской неосторожно
стью. Но и иметь в комнате пустующий стол, в то время
как учащийся ребенок вынужден ютиться на каком то уголке обеденного стола, тоже не годится. Думается, что разрешить эту задачу можно только одним способом, приобретя в Древтресте кусок фанеры, или же сделанную из любого дерева гладко отполированную доску, размером почти на всю поверх
ность стола, оставив свободной только небольшую полоску в ладонь ширины на самом дальнем конце стола. На этот „островок спасания“ помещаем все наши „драгоценности“, рискующие пострадать от соседства с ребенком, а все осталь
ное пространство покрываем упомянутой доской — и таким образом для ребенка создается достаточно большая поверх
ность, на которой он может и писать, и разложить свои кисточки, краски и т. п.