Джентиле да Фабріано. Рождество Христово. Частъ предэллы подЪ картиной „Поклоненіе волхвовЪ . Флорентій
ская Академія.
нами, собаками и соколами. Это миніатюра, вырѣзанная изъ «Les tres riches heures» и увеличенная до размѣровъ церковнаго образа. ТѢ же звонкія и въ то же время мягкія, вкрадчивыя краски, то же элегантное плетеніе линій, «разливающихся» гибкими узорами, тотъ же «придворный» стиль. Вся сцена производитъ впечатлѣніе какой-то «авантюры» во время царской охоты.
И самое пониманіе природы у Фабріано то же, что у французовъ и у нидерландцевъ. Есть, правда, много общаго между его «сценаріемъ
и тѣми декораціями, въ которыя помѣщаетъ донъ Лоренцо Монако своихъ дѣйствующихъ лицъ, и Лоренцо, несомнѣнно, также отражаетъ сѣверо-западныя вліянія. Но все же Фабріано дѣлаетъ шагъ дальше въ этомъ усвоеніи формулъ франко - нидерландскаго художества. Не только краски и свѣтъ напоминаютъ у него франко-нидерландцевъ, но и все отношеніе его къ пейзажу болѣе интимное, уютное, нежели то, что мы встрѣчаемъ у Аньоло Гадди, у Спинелло, у Лоренцо Монако и даже у фра Беато. Въ частности, фра Беато болѣе холоденъ, болѣе свѣтелъ въ тонѣ, и это такъ понятно въ созерцателѣ надземныхъ, вершинныхъ истинъ. У Джентиле же замѣчается оттѣнокъ чего-то земного, «домашняго», здѣшняго. Это не внушительная страница Священнаго Писанія, а занятный разсказъ изъ дѣтской книжки.
Въ самомъ «Поклоненіи» пейзажа сразу не замѣчаешь. Высоко въ полукружіяхъ, вѣнчающихъ картину, развертываются сцены путешествія волхвовъ. Вотъ, взобравшись на отвѣсную скалу, маги созерцаютъ въ небѣ вѣщую звѣзду; вотъ, пышнымъ кортежомъ тянутся они среди полей и вино
градниковъ къ замку Ирода (какъ прекрасно нарисованы здѣсь лошади и какой вообще чудесный анималистъ Джентиле!); вотъ они приближаются къ Виѳлеему, окруженному крѣпкими гранеными стѣнами. Восхитителенъ этотъ