одну только жизнь—безгранное, бездонное и бесконечное мира со всей глубиной, и как бы испить всю чашу возможностей, случайностей, происшест
вий, вероятностей, предчувствий и предвидений
до последнего своего глотка. Торопись, спектакль, — жить по настоящему, жить во всю, жить не
обычайно, жить гениально, жить, не пожалев ни одним помыслом об упущенном миге в твоей жизни, жить захлебываясь полнотой своей жизни!
...Ибо твоя жизнь. — неповторимая жизнь!
Кто видел сотый спектакль „Принцессы Турандот“ и двухсотый—„Чудо св. Антония“?
Пусть только признается в этом, и я назову его — чудаком, не видящим дальше воробьиного носа.
Или, Вы все сами—зрители „Турандот“ и „Антония“, не скажите ему об его непростительном заблуждении, и именно в день сотого представле
ния „Турандот“ и двухсотого „Антония“. Ибо Вы все отлично знаете, что числа принадлежат арифме
тике театральных афиш, театру же—единственное число—е д и н и ц а.
Сто раз рожденная „Турандот“, двести раз совершающий свое чудо с в. Антоний—и в свои мнимо юбилейные дни—рождались впервые.
Ведь каждый спектакль о „Турандот“ и об „Антонии“—другой спектакль, не ведаю
щий, ни о своем предшественнике, ни о своем преемнике. Никогда этот спектакль,
срепетованный и сработанный, не репетировался и не работался, и уж, конечно, никогда не повторялся?
Спектакль рождается в момент спектакля неожиданно и наивно.
Никто не читал сценария к его действию, ни у кого не может быть либретто к его событиям, и никогда не было его драматурга на свете. Спектакль импровизируется, как творческая жизнь.
И у спектакля, ясное дело, нет ни пьес, ни репетиций, ни монтировок, ни повторений, одни неожиданности.
...Или кого-нибудь все-же смущает, что на театральной афише значится цифра спектакля, и что хроника молвы сообщила о неисчислимости репетиций, и что на программе обозначены имена, и автора, и даже переводчика. Нет, и цифры афиш, и хроника пересудов, и самая программа... мираж!.. фантасмагория!., не правда!
Эй, Вы, зрители, никогда не читайте афиш, не прислушивайтесь к шопоту стоустых хроникеров, и не покупайте программ у капельдинеров, подкарауливающих Вас с своими лживыми листками!
У спектакля единственная правда, в том, что его никогда еще не было, что он есть лишь в час своего действия—и, что больше его никогда не будет! Не
правда, что вы могли видеть дважды или трижды один и тот же спектакль. Об этом вам рассказало лишь ваше больное воображение!
Ибо на самом деле, Вы видели два или три совершенно разных спектакля, по недоразумению, может быть, крещенных одним именем.
Неужели же актрисы и актеры могли бы повторять чьи-то роли, срепетованные только для
того, чтобы в них не сбиться на спектакле? Неужели же актрисы и актеры могли бы говорить чу
жими словами и подчиняться чьей бы то ни было воле в театре? Никогда этого не было и никогда этого не будет!
Ежедневно, неожиданно капризами фантазии актеров театра рождается в театре спектакль.
Е. Б. Вахтангов.
В театре ведь каждый день—премьера, и только слепые и глухие к творчеству театра не догадываются об этом.
Кто репетирует свои страсти в жизни?
Никто!.. Или иначе его страсти были бы подлинными страстями? Кто повторяет свои ката
строфы, свои события и свои нечаянные радости в жизни?
Никто!.. Или иначе его катастрофы, события и нечаянные радости были бы стихийны?..
Отчего же, Вы вообразили, что театр может что-то репетировать и нечто повторять? Нет, театр инарепетиции, и на спектакле—каждый раз рождает новую страсть и иное потрясение.
Театр—импровизация! Известного,в театре не бывает—лишь предчувствуемое, найденного театр не знает, лишь отгаданное. И режиссер— только астроном, предвидящий млечные пути звезд на небе, где поселился театр.
1-я Студия М Х. А. Т.
(29 мая-29 ноября 1922 г.).
вий, вероятностей, предчувствий и предвидений
до последнего своего глотка. Торопись, спектакль, — жить по настоящему, жить во всю, жить не
обычайно, жить гениально, жить, не пожалев ни одним помыслом об упущенном миге в твоей жизни, жить захлебываясь полнотой своей жизни!
...Ибо твоя жизнь. — неповторимая жизнь!
Кто видел сотый спектакль „Принцессы Турандот“ и двухсотый—„Чудо св. Антония“?
Пусть только признается в этом, и я назову его — чудаком, не видящим дальше воробьиного носа.
Или, Вы все сами—зрители „Турандот“ и „Антония“, не скажите ему об его непростительном заблуждении, и именно в день сотого представле
ния „Турандот“ и двухсотого „Антония“. Ибо Вы все отлично знаете, что числа принадлежат арифме
тике театральных афиш, театру же—единственное число—е д и н и ц а.
Сто раз рожденная „Турандот“, двести раз совершающий свое чудо с в. Антоний—и в свои мнимо юбилейные дни—рождались впервые.
Ведь каждый спектакль о „Турандот“ и об „Антонии“—другой спектакль, не ведаю
щий, ни о своем предшественнике, ни о своем преемнике. Никогда этот спектакль,
срепетованный и сработанный, не репетировался и не работался, и уж, конечно, никогда не повторялся?
Спектакль рождается в момент спектакля неожиданно и наивно.
Никто не читал сценария к его действию, ни у кого не может быть либретто к его событиям, и никогда не было его драматурга на свете. Спектакль импровизируется, как творческая жизнь.
И у спектакля, ясное дело, нет ни пьес, ни репетиций, ни монтировок, ни повторений, одни неожиданности.
...Или кого-нибудь все-же смущает, что на театральной афише значится цифра спектакля, и что хроника молвы сообщила о неисчислимости репетиций, и что на программе обозначены имена, и автора, и даже переводчика. Нет, и цифры афиш, и хроника пересудов, и самая программа... мираж!.. фантасмагория!., не правда!
Эй, Вы, зрители, никогда не читайте афиш, не прислушивайтесь к шопоту стоустых хроникеров, и не покупайте программ у капельдинеров, подкарауливающих Вас с своими лживыми листками!
У спектакля единственная правда, в том, что его никогда еще не было, что он есть лишь в час своего действия—и, что больше его никогда не будет! Не
правда, что вы могли видеть дважды или трижды один и тот же спектакль. Об этом вам рассказало лишь ваше больное воображение!
Ибо на самом деле, Вы видели два или три совершенно разных спектакля, по недоразумению, может быть, крещенных одним именем.
Неужели же актрисы и актеры могли бы повторять чьи-то роли, срепетованные только для
того, чтобы в них не сбиться на спектакле? Неужели же актрисы и актеры могли бы говорить чу
жими словами и подчиняться чьей бы то ни было воле в театре? Никогда этого не было и никогда этого не будет!
Ежедневно, неожиданно капризами фантазии актеров театра рождается в театре спектакль.
Е. Б. Вахтангов.
В театре ведь каждый день—премьера, и только слепые и глухие к творчеству театра не догадываются об этом.
Кто репетирует свои страсти в жизни?
Никто!.. Или иначе его страсти были бы подлинными страстями? Кто повторяет свои ката
строфы, свои события и свои нечаянные радости в жизни?
Никто!.. Или иначе его катастрофы, события и нечаянные радости были бы стихийны?..
Отчего же, Вы вообразили, что театр может что-то репетировать и нечто повторять? Нет, театр инарепетиции, и на спектакле—каждый раз рождает новую страсть и иное потрясение.
Театр—импровизация! Известного,в театре не бывает—лишь предчувствуемое, найденного театр не знает, лишь отгаданное. И режиссер— только астроном, предвидящий млечные пути звезд на небе, где поселился театр.
1-я Студия М Х. А. Т.
(29 мая-29 ноября 1922 г.).