Манера режиссера, это — метод сюжетной обработки пьесы, сделанной автором.
Стремление современного театра к цирку понятно— в цирке нет почти логики фабулы, есть аллогизм сюжета.
Шутки, свойственные театру, как его основа поддаются учету и соответственным в дальнейшем комбинациям, что и было в Итальянской Комедии.
Ошибка В. Бебутова в „Нельской Башне“ в том, что он взял запутанную и интересную интригу, т.-е. обра
тил внимание на обновление фабулы в то время, как современности требуется сюжетная пьеса и сюжетная ее обработка.
Диалектический театр—это идеал современного театра, ибо сюжетвые пьесы етроятся на тезисе
Диференциация искусств в наше время привела к тому, что люди театра, поэзии, музыки, танца, живописи—не наблюдают тех соответствий, которые скрыты в древних элементах всех этих отраслей человеческой жизни.
Древнее начало: 1) музыки, 2) языка, 3) движения—синкопа—в наш век получает новое важ
ное значение. В санскрите существовали звуки с синкопическими придыханиями, наир, „на а“, т.-е. гласная а подскакивала, вторично ударяясь в гортань. В современном арабском языке синкопа управляет гласными: мгновенный перерыв и возобновление тех же гласных в гортани араба является ха
рактерной особенностью арабской речи; гортанный звук айн и гхаин не что иное, как синкопа арабского и древне - еврейского языка. „Барабанят арабы гортанями“сказал Андрей Белый в записках о своем путешествии по Тунису (Андрей Белый: „Путевые заметки. I. Сицилия и Тунис“).
Музыка стран Востока изобилует синкопами, потрясающими нас и в современной американской музыке, идущей от негров. Течения музыки Африки и Азии странно скрестились в Америке.
Наконец, в древней поэзии греков синкопа существовала в форме хориямба (четырехстоп
ного ямба-Г 1 хорей): напор ямбов мгновенно обры
вается короткой паузой, ожидая удара конечного хорея. Опыты хориямба были сделаны в русской и немецкой поэзии. Более причудливые формы синкоп в русском стихе получили новые возмож
ности воплощения в наше время, напр., анапесте и ямбэ, (чередование длинных слов, резких пауз и односложных слов).
Благодаря развитию фабричной культуры, человеческие движения обогатились новыми синкопическими и шарнирообразными формами.
Истуканизация тела, мгновенные остановки и резкое продолжение движений или жеста, истуканское обрушивание корпуса вперед, при непо
движности ног, кеглеобразные покачивания механизованиого тела перед падением, взрывчатые
короткие подзкакивания ступней на месте, пневматическое вбирание шеи в плечи и обратное прерывное выталкивание ее, и т. д., и т. д.—вот некоторые элементы для новых постановок в театре, кино, танце. Нужно ли говорить, насколько дви
жения этого рода отчетливей, острей, экономней расхлябанных „движений“ русского „психо-кине
матографа“ и неопределенной „воздушности“ „актанца“ ?
Тело, богатое легкостью и остротой, должно преодолеть тяжесть нашего климата и бесформенность нашей улицы. Легкость получает значение силы. Неуклюжее и тяжелое еще не монументально.
Монументально-легкое—вдвойне ценно. Идея зимы приравнена Пушкиным идее чумы („Гимн в честь чумы“). С давлением зимы ведет борьбу легкое человеческое тело. Груз разрешается легким количеством веса. Тело, способное создать новые формы движения в жизни, на улице, предстанет неожиданным на подмостках.
„В жилах нашего века течет кровь отдаленных культур, в частности, египетской и ассирийской“,— сказал О. Мандельштам. Запас древних свойств в области позы и движения, закупорынной в веках, быть может, бессознательно, должен открыться в телах нашего времени.
Древние синкопы и связанные с ними формы языка, стихосложения, музыки, театрального и танцовального движения, преображенные современной цивилизацией, ринулись в нашу жизнь.
Насколько язык, слово тесно связаны с мимикой, с танцем, можно судить хотя бы по фразе Андрея Белого, исключительно интересующегося теперь мимической стороной жизни: „Язык (слово)—тан
цовщица, пляшущая у нас во рту“ (Андрей Белый: „Глоссолалия. Цоэма звука“).
Слово и движение, движение и слово в области театра, чистое движение в области танца и кино, заставляют коснуться корней человеческого бытия.
Валентин Парнах.
фабулы и антитезной обработке ее в сюжете, — а это является, безусловно, основой диалектического театра.
„Великодушный Рогоносец“ это палец, указующий путь к такому театру, он показывает в фабуле ревность Брюно к Стелле при биомеханической (и отчасти цирковой) сюжетной обработке.
Размеры моей статьи сдерживают ряд других выводов.
Так намечен путь к решению вопроса о репертуаре в литературном разрешении, поставленный Б. Бебутовым, в театральном—Б. Мейерхольдом; так обрисовывается метод анализа театральной литературы и ее вопросов в драматургическом, конструктивизме.
Стремление современного театра к цирку понятно— в цирке нет почти логики фабулы, есть аллогизм сюжета.
Шутки, свойственные театру, как его основа поддаются учету и соответственным в дальнейшем комбинациям, что и было в Итальянской Комедии.
Ошибка В. Бебутова в „Нельской Башне“ в том, что он взял запутанную и интересную интригу, т.-е. обра
тил внимание на обновление фабулы в то время, как современности требуется сюжетная пьеса и сюжетная ее обработка.
Диалектический театр—это идеал современного театра, ибо сюжетвые пьесы етроятся на тезисе
Древность и современность в слове и движении.
Диференциация искусств в наше время привела к тому, что люди театра, поэзии, музыки, танца, живописи—не наблюдают тех соответствий, которые скрыты в древних элементах всех этих отраслей человеческой жизни.
Древнее начало: 1) музыки, 2) языка, 3) движения—синкопа—в наш век получает новое важ
ное значение. В санскрите существовали звуки с синкопическими придыханиями, наир, „на а“, т.-е. гласная а подскакивала, вторично ударяясь в гортань. В современном арабском языке синкопа управляет гласными: мгновенный перерыв и возобновление тех же гласных в гортани араба является ха
рактерной особенностью арабской речи; гортанный звук айн и гхаин не что иное, как синкопа арабского и древне - еврейского языка. „Барабанят арабы гортанями“сказал Андрей Белый в записках о своем путешествии по Тунису (Андрей Белый: „Путевые заметки. I. Сицилия и Тунис“).
Музыка стран Востока изобилует синкопами, потрясающими нас и в современной американской музыке, идущей от негров. Течения музыки Африки и Азии странно скрестились в Америке.
Наконец, в древней поэзии греков синкопа существовала в форме хориямба (четырехстоп
ного ямба-Г 1 хорей): напор ямбов мгновенно обры
вается короткой паузой, ожидая удара конечного хорея. Опыты хориямба были сделаны в русской и немецкой поэзии. Более причудливые формы синкоп в русском стихе получили новые возмож
ности воплощения в наше время, напр., анапесте и ямбэ, (чередование длинных слов, резких пауз и односложных слов).
Благодаря развитию фабричной культуры, человеческие движения обогатились новыми синкопическими и шарнирообразными формами.
Истуканизация тела, мгновенные остановки и резкое продолжение движений или жеста, истуканское обрушивание корпуса вперед, при непо
движности ног, кеглеобразные покачивания механизованиого тела перед падением, взрывчатые
короткие подзкакивания ступней на месте, пневматическое вбирание шеи в плечи и обратное прерывное выталкивание ее, и т. д., и т. д.—вот некоторые элементы для новых постановок в театре, кино, танце. Нужно ли говорить, насколько дви
жения этого рода отчетливей, острей, экономней расхлябанных „движений“ русского „психо-кине
матографа“ и неопределенной „воздушности“ „актанца“ ?
Тело, богатое легкостью и остротой, должно преодолеть тяжесть нашего климата и бесформенность нашей улицы. Легкость получает значение силы. Неуклюжее и тяжелое еще не монументально.
Монументально-легкое—вдвойне ценно. Идея зимы приравнена Пушкиным идее чумы („Гимн в честь чумы“). С давлением зимы ведет борьбу легкое человеческое тело. Груз разрешается легким количеством веса. Тело, способное создать новые формы движения в жизни, на улице, предстанет неожиданным на подмостках.
„В жилах нашего века течет кровь отдаленных культур, в частности, египетской и ассирийской“,— сказал О. Мандельштам. Запас древних свойств в области позы и движения, закупорынной в веках, быть может, бессознательно, должен открыться в телах нашего времени.
Древние синкопы и связанные с ними формы языка, стихосложения, музыки, театрального и танцовального движения, преображенные современной цивилизацией, ринулись в нашу жизнь.
Насколько язык, слово тесно связаны с мимикой, с танцем, можно судить хотя бы по фразе Андрея Белого, исключительно интересующегося теперь мимической стороной жизни: „Язык (слово)—тан
цовщица, пляшущая у нас во рту“ (Андрей Белый: „Глоссолалия. Цоэма звука“).
Слово и движение, движение и слово в области театра, чистое движение в области танца и кино, заставляют коснуться корней человеческого бытия.
Валентин Парнах.
фабулы и антитезной обработке ее в сюжете, — а это является, безусловно, основой диалектического театра.
„Великодушный Рогоносец“ это палец, указующий путь к такому театру, он показывает в фабуле ревность Брюно к Стелле при биомеханической (и отчасти цирковой) сюжетной обработке.
Размеры моей статьи сдерживают ряд других выводов.
Так намечен путь к решению вопроса о репертуаре в литературном разрешении, поставленный Б. Бебутовым, в театральном—Б. Мейерхольдом; так обрисовывается метод анализа театральной литературы и ее вопросов в драматургическом, конструктивизме.