оказался бы совсѣмъ изолированнымъ, если бы его товарищемъ не сталъ Ле Турнеръ, тоже, какъ и онъ, вышедшій изъ корпуса инженеровъ, какъ и онъ, цареубійца, какъ и онъ, человѣкъ честный и безупречный въ частной жизни, слѣдовавшій за Карно почти что какъ подчиненный.
Среди этихъ четырехъ лицъ, которыя сильно тянули врозь и волейневолей образовали двѣ соперничающія группы, рѣшающій и первенствующій голосъ, какъ это зачастую бываетъ, достался тому изъ директоровъ, который больше всѣхъ производилъ путаницу, наиболѣе нерѣшительному
и неосвѣдомленному—Ла Ревельеру Лепо. Этотъ выходецъ партіи жирондистовъ сохранилъ всѣ ея иллюзіи, ея риторику, религіозность, неустойчивость, а также и всѣ ея притязанія. Онъ напускалъ на себя скромность, онъ противопоставлялъ свою супружескую жизнь, свое скромное хозяйство въ отдаленномъ уголкѣ Люксембургскаго дворца пышному разврату и бенгальскому освѣщенію Барра; онъ занимался съ увлеченіемъ
ботаникой, чтобы освѣжить свою душу и развлечься отъ заботъ власти; онъ обдумывалъ мысль одарить Францію оффиціозпой религіей, чтобы усладить себѣ дѣловую сухость. Это былъ «савойскій викарій» среди правительства. Одаренный семейными добродѣтелями, самый добросовѣстный и вѣрный изъ республиканцевъ, онъ менѣе всѣхъ понималъ людей и политику, болѣе всѣхъ былъ недоступенъ житейской дѣйствительности, менѣе всѣхъ былъ способенъ освоиться съ нею. Весьма чванясь національной гвардіей,
онъ презиралъ Карно за то, что тотъ былъ офицеромъ, прошедшимъ школу; надменный своей гражданской властью, онъ ревниво завидовалъ воинской репутаціи организатора побѣды и постоянно смотрѣлъ на него какъ на того изъ товарищей Робеспьера, который подписывалъ смертные приговоры, стараясь не заглядывать въ бумагу. Въ лицѣ Барра онъ питалъ отвращеніе къ распутнику, къ свѣтскому человѣку, гонявшемуся за женщинами, къ человѣку безъ принциповъ; однако ненависть къ Карно оказывалась сильнѣе въ немъ предубѣжденія противъ Барра. Чаще всего онъ склонялся къ мнѣнію Рёбеля, который производилъ на него внушительное впечатлѣніе своими познаніями, своей умѣлостью практика, а судейскія и буржуазныя манеры Рёбеля не оскорбляли тщеславія этого литератора, не признаннаго публикой, поцарапаннаго критикой, попавшаго изъ Petit Almanach des grands hommes въ члены правительства французской республики.
Директора поочередно занимали предсѣдательское мѣсто въ теченіе трехъ мѣсяцевъ. Они раздѣлили между собою трудъ, слѣдуя привычкамъ комитета общественнаго спасенія. Рёбель взялъ на себя юстицію, финансы, иностранныя дѣла; никто не оспаривалъ у Карно унравленіе военными дѣлами; Барра взялъ на себя завѣдываніе личнымъ составомъ войскъ и
Среди этихъ четырехъ лицъ, которыя сильно тянули врозь и волейневолей образовали двѣ соперничающія группы, рѣшающій и первенствующій голосъ, какъ это зачастую бываетъ, достался тому изъ директоровъ, который больше всѣхъ производилъ путаницу, наиболѣе нерѣшительному
и неосвѣдомленному—Ла Ревельеру Лепо. Этотъ выходецъ партіи жирондистовъ сохранилъ всѣ ея иллюзіи, ея риторику, религіозность, неустойчивость, а также и всѣ ея притязанія. Онъ напускалъ на себя скромность, онъ противопоставлялъ свою супружескую жизнь, свое скромное хозяйство въ отдаленномъ уголкѣ Люксембургскаго дворца пышному разврату и бенгальскому освѣщенію Барра; онъ занимался съ увлеченіемъ
ботаникой, чтобы освѣжить свою душу и развлечься отъ заботъ власти; онъ обдумывалъ мысль одарить Францію оффиціозпой религіей, чтобы усладить себѣ дѣловую сухость. Это былъ «савойскій викарій» среди правительства. Одаренный семейными добродѣтелями, самый добросовѣстный и вѣрный изъ республиканцевъ, онъ менѣе всѣхъ понималъ людей и политику, болѣе всѣхъ былъ недоступенъ житейской дѣйствительности, менѣе всѣхъ былъ способенъ освоиться съ нею. Весьма чванясь національной гвардіей,
онъ презиралъ Карно за то, что тотъ былъ офицеромъ, прошедшимъ школу; надменный своей гражданской властью, онъ ревниво завидовалъ воинской репутаціи организатора побѣды и постоянно смотрѣлъ на него какъ на того изъ товарищей Робеспьера, который подписывалъ смертные приговоры, стараясь не заглядывать въ бумагу. Въ лицѣ Барра онъ питалъ отвращеніе къ распутнику, къ свѣтскому человѣку, гонявшемуся за женщинами, къ человѣку безъ принциповъ; однако ненависть къ Карно оказывалась сильнѣе въ немъ предубѣжденія противъ Барра. Чаще всего онъ склонялся къ мнѣнію Рёбеля, который производилъ на него внушительное впечатлѣніе своими познаніями, своей умѣлостью практика, а судейскія и буржуазныя манеры Рёбеля не оскорбляли тщеславія этого литератора, не признаннаго публикой, поцарапаннаго критикой, попавшаго изъ Petit Almanach des grands hommes въ члены правительства французской республики.
Директора поочередно занимали предсѣдательское мѣсто въ теченіе трехъ мѣсяцевъ. Они раздѣлили между собою трудъ, слѣдуя привычкамъ комитета общественнаго спасенія. Рёбель взялъ на себя юстицію, финансы, иностранныя дѣла; никто не оспаривалъ у Карно унравленіе военными дѣлами; Барра взялъ на себя завѣдываніе личнымъ составомъ войскъ и