и грубому характеру. Они пытались только смягчить его воздѣйствія или, по крайней мѣрѣ, закрывали глаза на послѣдствія.
Они думали, что могутъ управлять послѣдствіями, если они составятъ армію для себя, подъ начальствомъ вождей, находящихся въ ихъ полномъ распоряженіи; вѣдь солдатъ, разъ ихъ назначали на такое дѣло,
не считали уже въ числѣ пользующихся «правами человѣка», и съ той поры дисциплина, пассивное послушаніе, замѣняла имъ гражданскую доблесть. Государственный переворотъ привелъ къ такому роковому парадоксу:
вслѣдствіе своего вступленія въ городъ армія перестала быть слугою гражданъ, а сдѣлалась слугою партій.
Солдата дѣлали судьей въ общественныхъ дѣлахъ, а въ то же время не дозволяли, чтобы онъ разсуждалъ о нихъ; вѣдь, если солдатъ станетъ разсуждать вмѣсто того, чтобы слѣпо повиноваться, его умозаключеніе
можетъ быть противъ директоріи; эти простые умы, при неопредѣленности, въ чемъ состоитъ ихъ долгъ, могли быть наведены на мысль послѣдовать желаніямъ державнаго народа, законно выраженнымъ на выборахъ большинствомъ гражданъ. Республика для солдата должна была заключаться только въ его начальникахъ, а вслѣдствіе этого
начальники эти шли къ тому, чтобы образовать олигархію въ республикѣ. Было важно, чтобы рядовые составляли одну корпорацію со своими офицерами; еще болѣе важно было, чтобы генералы, послѣднія орудія политики во время кризисовъ, отреклись со своей стороны отъ всякой политической жизни; вѣдь на нихъ могло найти искушеніе употребить силы, которыми они располагали, въ пользу какой нибудь партіи, въ пользу претендента, или попросту въ пользу своей собственной особы: Цезарь, Кромвель, Монкъ, эти три привидѣнія не переставали мучить правительство, которое само себя осудило на то, чтобы возставить Монка, Кромвеля или Цезаря.
Но пагубное противорѣчіе, которое погубитъ директорію, а съ нею и республику, на этомъ еще не останавливается. Желаютъ, чтобы эта армія была въ ихъ распоряженіи, но не желаютъ, чтобы она была на глазахъ или даже слишкомъ близко по сосѣдству. Надо занять ее чѣмъ нибудь,
держать ее въ рукахъ, отвлекать ее отъ политики, когда ее къ этому не приглашаютъ, а чтобы привлечь ее къ политикѣ, сдѣлать ее полезной, славной, внушительной въ глазахъ страны, для этого есть война. Война же опять служить и средствомъ прокормить армію, потому что у республики нѣтъ средствъ на это. Мало того, армія станетъ кормилицей государ
ственнаго казначейства посредствомъ контрибуцій съ завоеванныхъ странъ,
преобразуя такъ называемые освобожденные народы въ народы платящіе дань. Франція, не имѣющая ни промышленности, ни кредита,