В день доклада собралась многочисленная публика и крупные чины военного ведомства. Приехал и великий князь Николай Николаевич Старший. Перед началом доклада он подошел ко мне как к старому знакомому, осмотрел приготовленные карты, ободрил несколькими ласковыми словами и проследил затем с большим вниманием все то, что я излагал. Мои оппо
ненты не нашли никаких серьезных поводов для возражений. Великий князь же остался очень доволен, благодарил меня и рассказал начальнику Академии о моей службе в эскадроне уланского полка.
Только что назначенный инспектором классов Николаевского кавалерийского училища генерал Домонтович присутствовал тоже на моем докладе. Как бывший дежурный штаб-офицер Академии, он знал меня раньше и теперь предложил преподавать тактику в кавалерийском училище.
В то время я склонен был принять лично на свой счет многое из того, что в моем докладе встречено было с большим интересом: мне удалось вполне живым изложением выяснить идею и обстановку и приковать внимание слушателей. И в голову не прихо
дила тогда мысль о том, чтобы моя тема могла иметь какую-либо связь с политическим положением в Европе. В полном соответ
ствии с внеполитическими убеждениями, чисто военно-технические воззрения мои и моих товарищей были естественным следствием нашего воспитания.
Многозначительный вопрос германо-австро-венгерского союза, волновавший тогда кабинеты всех государств, в нашем кругу не играл никакой роли. Это было дело министерства иностранных дел, а моя задача — чисто технически-кавалерийская.
В то время великий князь и другие высокопоставленные лица, быть-может, могли давать себе отчет о политическом положении и проистекавших от него возможных последствиях, — я же лишь с увлечением техника над своим творением разрабатывал задачу как кавалерист в отношении теоретически взятого противника. Моя позднейшая деятельность помощника Драгомирова и коман
дующего войсками в Киеве, а также и борьба за восстановление наших вооруженных сил, которыми я руководил с 1905 по 1914 г., выяснили мне, понятно, какая в 1874 г. до нельзя серьезная практическая работа выпала на мою долю в Академии.
В 1874 г., с производством в штаб-ротмистры, я был причислен к генеральному штабу и прикомандирован к штабу войск гвардии Петербургского военного округа.
ненты не нашли никаких серьезных поводов для возражений. Великий князь же остался очень доволен, благодарил меня и рассказал начальнику Академии о моей службе в эскадроне уланского полка.
Только что назначенный инспектором классов Николаевского кавалерийского училища генерал Домонтович присутствовал тоже на моем докладе. Как бывший дежурный штаб-офицер Академии, он знал меня раньше и теперь предложил преподавать тактику в кавалерийском училище.
В то время я склонен был принять лично на свой счет многое из того, что в моем докладе встречено было с большим интересом: мне удалось вполне живым изложением выяснить идею и обстановку и приковать внимание слушателей. И в голову не прихо
дила тогда мысль о том, чтобы моя тема могла иметь какую-либо связь с политическим положением в Европе. В полном соответ
ствии с внеполитическими убеждениями, чисто военно-технические воззрения мои и моих товарищей были естественным следствием нашего воспитания.
Многозначительный вопрос германо-австро-венгерского союза, волновавший тогда кабинеты всех государств, в нашем кругу не играл никакой роли. Это было дело министерства иностранных дел, а моя задача — чисто технически-кавалерийская.
В то время великий князь и другие высокопоставленные лица, быть-может, могли давать себе отчет о политическом положении и проистекавших от него возможных последствиях, — я же лишь с увлечением техника над своим творением разрабатывал задачу как кавалерист в отношении теоретически взятого противника. Моя позднейшая деятельность помощника Драгомирова и коман
дующего войсками в Киеве, а также и борьба за восстановление наших вооруженных сил, которыми я руководил с 1905 по 1914 г., выяснили мне, понятно, какая в 1874 г. до нельзя серьезная практическая работа выпала на мою долю в Академии.
В 1874 г., с производством в штаб-ротмистры, я был причислен к генеральному штабу и прикомандирован к штабу войск гвардии Петербургского военного округа.